Вино одиночества
Шрифт:
— Но зачем же? — с горечью сказала Элен. — Нас никто не ждет... Конечно, будут они беспокоиться... Она и ее Макс... О, как же я ненавижу ее...
— Тсс! — тихо сказала мадемуазель Роз. — Не надо так говорить. Это дурно... — Она снова прибавила шагу.
Элен спросила:
— Но куда вы идете? Подумайте... Вы же сами не видите, куда идете... Я уверена, что мы уходим от дома все дальше.
Мадемуазель Роз нетерпеливо ответила:
— Я знаю, куда иду... Не бойся... Иди за мной... Скоро отдохнем...
Вдруг она выдернула
— Подождите меня... Умоляю вас! Ну куда же вы идете? Да вас убьют! На этой стороне стреляют! Подождите меня, подождите, умоляю вас... Я боюсь! Вас ранят!
Элен ничего не видела — вокруг стоял туман. Вдалеке ей почудилась чья-то тень, и она бросилась туда, но это был полицейский, который оттолкнул ее. Она закричала:
— На помощь! Помогите мне!.. Вы не видели женщину, которая только что прошла здесь?
Полицейский был пьян, а детский голос, зовущий на помощь, слишком часто звучал в те дни. Он отправился своей дорогой, держась за стены домов. Тогда Элен подумала, что слишком быстро бежала, а мадемуазель Роз с ее слабыми ногами не могла уйти так далеко. Она вернулась обратно и снова пошла в густом, клубящемся, как дым, тумане, сквозь который порой угадывались, но вмиг исчезали очертания домов, уличных фонарей, мостов. Она в отчаянии думала: «Теперь мне ее никогда не найти!»
Элен едва слышала собственный голос, заглушаемый туманом.
— Мадемуазель Роз... О, дорогая, дорогая моя мадемуазель Роз... Подождите меня! Ответьте мне!.. Где же вы?..
Заметив сверкнувший огонек, она пошла в его направлении. Вокруг мертвой лошади толпились люди и молча расчленяли ее при свете лампы. Перед ней возник оскал с длинными расшатанными желтыми зубами. Вскрикнув, Элен снова бросилась бежать по незнакомой, уводящей куда-то вдаль улице с высокими домами. С каждым шагом и каждым прерывистым вздохом она чувствовала острую боль. Совершенно сбившись с пути, от страха и из-за тумана она не знала, где находится, и все же бежала, лишь бы оказаться как можно дальше от тех людей, от их страшных огней и длинных желтых зубов смерти... Время от времени она пыталась кричать:
— Помогите! Помогите! Мадемуазель Роз!..
Однако ее слабый прерывистый голос тут же растворялся в тумане. Даже те редкие прохожие, что слышали крик о помощи, только прибавляли шаг. Элен бежала дальше. Заметив вдалеке фонарь — на каждой улице горело только по одному фонарю, — перепрыгивая клубы тумана и тяжело дыша, она подбежала к нему и как дорогого друга крепко обхватила покрытый мокрым снегом бронзовый столб. Элен набрала в ладошки снега, его холод помог немного успокоиться. Она отчаянно пыталась разглядеть хоть одно живое существо... На улице не было ни души... Блуждая по одному и тому же пути между высокими домами, она вновь и вновь возвращалась на исходное место. Вдруг Элен наткнулась на прохожего, но, когда она почувствовала на своем лице его дыхание и взглянула в его вытаращенные от испуга
— Мадемуазель Роз! Где же вы? Где же вы, мадемуазель Роз?
В глубине души Элен догадывалась, что больше никогда ее не увидит. Наконец она остановилась и в отчаянии прошептала:
— Теперь надо вернуться, постараться вернуться... Может, она уже дома?
И тогда Элен вспомнила, что в любом случае мадемуазель Роз скоро уедет, и вслух сказала, сама удивившись своим словам:
— Если ей суждено умереть... Если ее время пришло... Господи, может, так лучше...
По ее лицу катились слезы. Ей казалось, что если она сейчас сдастся, то оставит мадемуазель Роз на произвол судьбы... Дрожа от холода, она брела вдоль набережной, ощупывая ледяной гранитный парапет; ветер задул сильнее, наполнив воздух свирепым свистом.
Запах воды, петербургских каналов, это затхлое дыхание города вдруг стало менее резким. Туман рассеялся, его клубы теперь медленно стелились по земле, все отдаляясь от нее. Она долго смотрела на воду канала.
«Как бы я хотела броситься туда, — подумала Элен, — мне хочется умереть...»
Но она знала, что обманывает саму себя. Все, что она сейчас видела, что чувствовала, ее горе, одиночество, эта черная вода, эти маленькие огоньки качающихся на ветру фонарей, даже ее отчаяние — все это вновь возвращало ее к жизни.
Элен остановилась, медленно провела рукой по лбу и громко сказала:
— Нет, они не сломают меня. Я не боюсь...
Она сделала над собой усилие и посмотрела в воду, чтобы победить это смутное влечение бурлящего потока, потом, медленно вдохнув ветер, подумала:
«Только это мне и остается... Я злая, у меня каменное сердце, я не умею прощать, но я ничего не боюсь... Господи, помоги мне!..»
И, стиснув зубы, чтобы не заплакать, поплелась домой.
6
Мадемуазель Роз умерла в тот же вечер в больнице, куда ее привезли полицейские. Она потеряла сознание в каком-то закоулке. Ее опознали по найденному в кармане пальто последнему письму из Франции: на конверте было ее имя.
Каролям сообщили о ее смерти. Элен сказали, что она не мучилась. Ее изношенное сердце просто перестало биться. Скорее всего, от тоски по родине у нее случился очередной приступ бреда... Должно быть, она уже давно была больна.
Мать сказала Элен:
— Бедняжка моя... Она была так к тебе привязана... Мы бы платили ей небольшую ренту, и она могла бы жить спокойно... С другой стороны, после нашего отъезда она оказалась бы в полном одиночестве, мы бы не смогли взять ее с собой... Может, так оно и лучше.
Но вокруг умирало столько людей, что ни у кого, ни тогда, ни после, не нашлось и минутки, чтобы утешить Элен.
Все только повторяли:
— Бедная девочка... Представьте, как она перепугалась... Лишь бы не заболела... Только этого не хватало...