Вино со вкусом кипариса и вишневый пирог на закуску

Филиппова Анна

– В смысле? – не поняла Эдельвейс.

– В прямом, – спокойно сказал Адриан, откусывая кусок панкейка.

Эдельвейс задумалась. Она никак не ожидала, что по приезде Адриана потянет на откровенные разговоры.

Она налила себе чай и смущенно отвела взгляд.

– Не молчи, – настаивал Адриан. – Поговори со мной.

Эдельвейс сделала глоток чая, затем посмотрела на Адриана.

– Я не понимаю, к чему ты клонишь, Адриан, – сказала Эдельвейс после секундной паузы. – Ты мой муж.

Адриан усмехнулся. Затем налил себе чай и продолжил

наслаждаться панкейком.

Эдельвейс смотрела на него с подозрением. Внезапно её тело пробила лёгкая дрожь.

– А я кто для тебя, Адриан? – спросила Эдельвейс, собравшись с мыслями.

Адриан смущенно пожал плечами, затем внимательно посмотрел на Эдельвейс.

– Партнер, – спокойно произнёс Адриан и взял следующий панкейк.

– Партнер? – не поняла Эдельвейс.

– Да, – спокойно ответил Адриан.

– Но мы женаты, – попыталась возразить Эдельвейс.

– Это неважно. Я тебя не люблю.

Несколько секунд Эдельвейс молча смотрела, как Адриан поедает панкейк. Она пыталась остановить беспорядочней поток мыслей, ворвавшийся в её сознание. Тщетно. За одно мгновение её жизненный уклад потерпел крах. Она никак не ожидала, что это случится погожим осенним днём, когда можно бесконечно долго смотреть в бескрайнее небо.

На несколько минут на кухне воцарилась абсолютная тишина.

Эдельвейс думала о том, что когда-нибудь будет вспоминать этот день с улыбкой. Но пока она испытывала боль. Острую душевную боль. Ей казалось, что через несколько часов настанет конец света.

За одно мгновение Эдельвейс потеряла веру и надежду. Её сердце опустело и покрылось ледяной коркой. Из романтичной натуры Эдельвейс превратилась в циника. Она смотрела, как Адриан ест панкейки и тихо его ненавидела. За одно мгновение от её любви к нему не осталось и следа.

– Почему ты молчишь? – недовольно спросил Адриан.

Эдельвейс встала из-за стола. Она старалась не встречаться взглядом с Адрианом. Ей казалось, если она посмотрит в его в глаза, то потеряет сознание.

Она села на пол, в позу лотоса, закрыла глаза и начала делать вдохи и выдохи.

Адриан продолжал говорить. Но она не слышала ни слова. Она представила, как бродит по набережной, вдыхает свежий воздух, ест мороженое и смотрит на виндсёрферов.

Она отвлеклась от действительности буквально на несколько секунд.

Когда она открыла глаза, Адриан по-прежнему сидел за столом.

Эдельвейс встала с пола, подошла к буфету и достала оттуда бутылку вина. Адриан удивлённо за ней наблюдал.

– Мы же не пьём алкоголь, – недоуменно произнёс он.

– Это ты не пьёшь алкоголь, – наконец, заговорила Эдельвейс.

– Я думал, ты тоже, – недоумевал Адриан.

Эдельвейс замотала головой.

Она открыла бутылку, налила вино в бокал, сделала глоток. Она почувствовала, как постепенно напряжение покидает её тело, а губы медленно складываются в улыбку, руки теплеют и глаза наполняются блеском.

Несколько секунд она улыбалась. Затем ее глаза наполнились слезами. Она почувствовала,

как её грудь сковывают тяжёлые, железные оковы. Она знала, что будет страдать, плакать сутки напролёт, обращаться к миру с извечным вопросом Почему? и не получит ответа. Ей придётся жить с осознанием того, что человек, которому она посвятила год своей жизни, пришедший к ней как спасение и излечивший её душу после серьёзного эмоционального потрясения, никогда не испытывал к ней чувств. Ей было безумно трудно вживаться в роль жены, но ради Адриана она была готова пойти на незначительные бытовые жертвы. Ради него она избавилась от привычки проводить пятничные вечера за просмотром романтических фильмов, изменила свой обычный уклад, начала носить платья с декольте.

Ради Адриана она начала делать то, о чем раньше и не думала. Она считала, у них есть будущее. Однако всё то время, что она строила с ним общие планы, он думал, как сообщить ей, что не любит её.

В трудных жизненных ситуациях Эдельвейс занимала позицию наблюдателя. Она успокаивалась, отключала мысли, эмоции и переживания и просто наблюдала за собственной жизнью. Вот и сейчас, когда любимый мужчина признался, что никогда не любил её, она мысленно трансформировала свою жизнь в спектакль и заняла место в первом ряду.

– Сейчас девять утра, – смущенно произнёс Адриан.

– Мне плевать, – спокойно ответила Эдельвейс.

Адриан смотрел на Эдельвейс с непередаваемой тоской в глазах.

– Я так понимаю, ты расстроена, – сказал Адриан.

Эдельвейс посмотрела ему в глаза. Она пыталась понять, что за мысли теплятся в его сознании и как долго он готовился к этому разговору. У неё возникло подозрение, что Адриан не любил никогда и никого. Впервые в жизни она обратила внимание, что его взгляд исполнен равнодушия.

– Не понимаю, почему ты злишься, – продолжал Адриан. – Я ведь никогда не признавался тебе в любви. Если бы я тебя любил, то давно бы сказал об этом.

Эдельвейс слегка усмехнулась,

– Наверно, ты прав, – сказала она. – Мне не стоило возлагать надежды на наш брак.

– Я рад, что ты меня поняла, – сказал Адриан и вольготно откинулся на спинку стула.

Эдельвейс ещё раз посмотрела на Адриана. Она хотела запомнить этот момент. Она знала, что со временем сможет вспоминать о нём с нежностью и любовью.

Она развернулась и пошла в сторону коридора.

– Куда ты? – не понял Адриан.

– Открывать кондитерскую, – спокойно ответила ему Эдельвейс. – Там, наверняка, уже очередь.

– Хорошо, – прокричал Адриан с кухни. – Я пока посплю.

Эдельвейс ничего не ответила Адриану. Она надела трикотажное платье, белые кроссовки, заплела волосы в косу и вышла из квартиры.

Она спустилась в кондитерскую. У входа стояла Одиль, одна из её любимых клиенток. Ей было сорок лет, она была замужем, занималась живописью. Вот уже полгода Эдельвейс пыталась вылечить её своими сладостями от регулярных депрессий.