Виноградник Ярраби
Шрифт:
— Вы ведь слышали, что вчера сказал губернатор в палате представителей: наше богатство — шерсть, и если колонисты хотят сохранить богатство, им необходимо заниматься овцами.
— Я никогда не был богат, — мягко возразил Гилберт.
— Не были и можете никогда так и не разбогатеть, если не начнете разводить овец. У вас масса земли. Ведь вам дали тысячу акров, не так ли? Не можете же вы занять всю эту землю под виноградники.
— Совершенно верно. У меня есть стадо коров и немного овец, которых я держу, чтобы иметь, когда захочу, баранину, но в остальном, — упрямо заявил он, — я намерен вложить всю свою энергию в виноградник. Если хочешь преуспеть, нельзя
— Ну что ж, желаю удачи, — сухо сказал Уэнтуорт. Он жестом приказал слуге открыть еще одну бутылку вина Ярраби, преподнесенную Гилбертом, и произнес уже громче, обращаясь к сидевшему за столом обществу: — Надо выпить столько, сколько мы сможем, чтобы способствовать преуспеванию нашего друга.
После обеда мистер Уэнтуорт пожелал показать Юджинии свои сокровища. Он купил Воклюз на открытом аукционе, и хотя юридическое право на дом и поместье не было окончательно определено и судебная тяжба по этому поводу еще продолжалась, он, не теряя времени, сооружал пристройки, кое-что ремонтировал и благоустраивал. Ему хотелось, чтобы его дом стал одним из лучших в колонии.
— Но, как я слышал, мисс Личфилд, вы тоже будете жить в очень хорошем доме в Парраматте.
— Да, хотя я его еще не видела. Пока что мистер Мэссинхэм только рассказывал мне о нем.
— В таком случае позвольте мне сказать, что для его ноной хозяйки он никогда не будет слишком хорош.
Юджиния потупила глаза. Право же, этот человек немного больше, чем следовало бы, выказывает ей свое восхищение.
Бесс Келли говорила, что он незаконнорожденный сын одного молодого удачливого мошенника, который вскоре после вынужденного прибытия в Австралию быстро нажил большое состояние, что позволило ему послать своего сына учиться в Англию. Но Уильям Уэнтуорт и сам был человеком новой породы — человеком, родившимся в Австралии и принимающим ее интересы близко к сердцу. Он еще заставит о себе говорить. С этим человеком стоит водить знакомство, говорил Гилберт. Ведь именно в таких домах, как дом Уэнтуортов, австралийцы научатся по-новому — цивилизованно — относиться к вину.
Хороший вкус, царивший в Воклюзе, произвел на Юджинию отрадное впечатление, и она была счастлива, что Гилберт сегодня доволен ею. Она быстро усваивала, что от нее требуется. В этой стране самое главное для человека — быть терпимым. Поэтому она решила быть как можно любезнее с хозяином дома, восхищаться мебелью, купленной в Венеции и Берлине, громадными картинами, итальянскими мраморными каминами, французскими часами и дорогим фарфором. Она почти забыла о такой неприятной теме, как ссыльные и нищета.
Кто-то спросил, умеет ли она петь и играет ли на рояле. Когда Юджиния ответила утвердительно, ее начали умолять исполнить хоть что-нибудь. Право же, совсем как на приятном вечере с гостями в Личфилд Коурт. Ей даже начало казаться, будто где-то здесь, в тени, сидит Сара и ждет конца песни, чтобы зааплодировать. У Юджинии был приятный благозвучный голос, и даже без Сары аплодисментов она получила предостаточно. Юджиния услышала, как Гилберт сказал:
— Да, поет она прекрасно...
А когда миссис Уэнтуорт спросила его, уж не за голос ли он полюбил свою невесту, тот ответил:
— Что ж, это немалое достоинство, не правда ли?
Позднее, когда он на минуту остался один, Юджиния дотронулась веером до его руки и шутливо спросила:
— Кажется, вы выставляете мне отметки за достоинства, которыми я обладаю? Столько-то за пение, столько-то за умение танцевать, рисовать и шить, столько-то за умение со вкусом одеваться? Ну а
Юджиния говорила легким поддразнивающим тоном. Она и в самом деле получала от вечера громадное удовольствие, и в данный момент было не важно, что Гилберт, возможно, в уме сложил выставленные ей отметки. Если сумма приближается к той, что требуется от хорошей жены, ее это вполне устраивает. Разве не так складываются наиболее удачные браки? Хотя нельзя не признать, что неожиданный полный нежности взгляд Гилберта — тогда, за столом, — значил для нее больше, чем сухая цифра, означающая сумму всех ее достоинств.
Гилберт не отреагировал на ее поддразнивание, а очень серьезно сказал:
— Вы всем нравитесь. Вы пользуетесь большим успехом.
— Я не такая хорошенькая, как они ожидали. — Она заметила, что другие женщины смотрят на нее оценивающе.
— У вас сегодня хороший цвет лица. Это вам очень идет.
Гилберт улыбнулся. Ласково похлопал ее по руке и провел через комнату, чтобы вновь вступить с кем-то в беседу.
Хороший цвет лица. Хороший цвет. Словно речь идет об одном из его вин. Если бы было можно, он приподнял бы ее и посмотрел на свет, не обнаружатся ли какие-либо изъяны. Впрочем, сегодня вечером он ею доволен. Юджиния снова вспомнила выражение его глаз во время обеда... Ей было жаль, что вечер так скоро кончился.
— Мисс Личфилд, пожалуйста, скажите нам, что вы наденете на свадьбу. Или это держится в строгой тайне?
Наверху, в спальне, дамы снова собрались вокруг нее. Теперь, когда им предстояло отправиться домой — к будням, с их заботами и проблемами, — они забыли свои светские манеры и стали выражаться много проще. Совершенно неожиданно Юджиния вновь очутилась в чужой стране, где слугам нельзя доверять, где дети заболевают какими-то непонятными болезнями, которые буквально косят их, где не хватает порядочной одежды, воды, а иной раз и продуктов. Где беглый каторжник или шайка бродячих туземцев с копьями могут напасть на одинокие фермы. Где пожар, охвативший кустарник, может за один день распространиться на тысячи акров, а жаркое лето способно превратить маленькие хижины в настоящие печи.
Но самое главное — это насилие, которое творят преступники. Взять хотя бы тот случай, что произошел прошлой ночью. О нем говорят все. Женщина, мужа которой убили, уверяет, что она-де ни в чем не виновна, но, само собой, никто ей не верит. Очевидно, это была уличная женщина, иначе зачем она заманивала двух мужчин? Просто она не ожидала, что муж, пожилой, больной человек, окажет сопротивление. Вероятно, она рассчитывала пробраться в дом вместе с мужчинами, следовавшими за ней, тихонько, не разбудив его. Кто знает, как часто она проделывала это раньше?
Когда Юджиния будет нанимать прислугу, ей надо соблюдать величайшую осторожность. Имейте в виду, говорили ей, что заполучить женщину без преступного прошлого крайне трудно, однако есть среди них и такие, что хотели бы искупить свою вину, и если постоянно за ними приглядывать, они станут честными. Чем женщина моложе, тем лучше. Те, которым уже за двадцать, закоренели в пороках.
После этого у Юджинии оставался только один выход: рассказать дамам, как обстоят ее собственные дела. Все равно они скоро обо всем узнают. Юджиния с самого начала знала, что не собирается по-настоящему противиться Гилберту в этом первом их споре. Не было у нее и ни малейшего намерения как-то его оправдывать или, наоборот, поставить себя в такое положение, когда ей пришлось бы его защищать. Она спокойно сказала: