Вином или кровью?

Сахарная Булка

Он действительно оказался с Ильей точно одного роста. И к сожалению, этот факт нельзя предъявить в его защиту.

Лера впала в молчаливое неистовство. Леон смотрел на него, широко выпучив глаза, на что Вальтер приподнял уголки губ – он стал свидетелем эмоции на его лице. Хотелось бы, чтобы эти двое так и остались его коллегами. Вместе с заведенным Артемом и принцесской Эллой. Но кажется, вскоре ему придется знакомиться с заключенными – такими же злыми ребятами, как Илья. «Печально» – подумал Вальтер, ловя на себе изучающий взгляд судьи и Давида Калинина.

– Хм.

Не хотелось бы говорить этого, но возможно, Иванников прав. Правда… я совершенно не помню, как пропускал этого молодого человека. И не помню как вбивал его данные в базе, а такое имя, как Феодосий Гораций я бы точно не забыл!

– Но Вы ведь также не помните, как я крал? – Давид кивнул. – Тогда чего докопались?

– Вы отрицаете свою вину?

– Ну конечно! – хватаясь за осколок надежды, отрезал Вальтер.

Судья устало вздохнул, закрыв вспотевшее лицо ладонями.

В зале стояла невыносимая духота – каждый чувствовал себя запеканкой в духовке. Вальтер держался на ногах только благодаря напряженным нервам. Старался не замечать как кружится голова или плавятся органы. Конечно, свались он в обморок, было бы феерично, но защитить его от приговора это никак не поможет.

– Нет! Феодосий никак не мог совершить кражу!

Голос Леры вихрем разнесся по всему залу. Вальтер аж подскочил – она и вправду может говорить так звонко, будто от громкости сказанных слов зависела ее жизнь? В миг все взгляды устремились на нее.

– Вы можете дать иные показания?

Минуту Лера держала зал в осторожном молчании, тщательно взвешивая каждое слово, которое собиралась сказать.

– Да. Феодосий переехал сюда из-за работы, которую я ему подыскала. Он не мог ничего украсть, потому что в тот день я встречала его на границе. Мы сразу же уехали в город и он точно никуда не заходил и тем более не выносил деньги.

– Аа! – воскликнул Давид. – Так Вы его мама?

Лера растерянно свела брови.

– Н-нет?

– Хм. Просто я вспомнил, как он сказал мне, что его заждалась матушка.

Вальтер просиял. На выяснение причины поступка Леры совершенно не было времени. Он лишь мгновенно схватил всю суть ее плана, восхитившись его гениальности.

– Ах, я оговорился! Я имел ввиду: «меня заждалась моя спутница», – подхватил вампир, надеясь, что звучит это убедительно. – Жара, сами понимаете.

Судья задумчиво сцепил руки в замок, недоверчиво глядя то на Леру, то на Вальтера. Им же оставалось надеяться и сохранять внешнюю уверенность в своих словах. Вальтеру это удавалось гораздо лучше, чем Лере, которая то и делала, что нервно перебирала пальцы и усиленно не смотрела в сторону вампира.

Вальтеру хотелось ей верить. Познакомившись с Лерой, он решил, что никогда бы не доверил ей свою судьбу или жизнь. Но сейчас происходило именно это.

«Я сделаю тебе все что угодно!» – взмолился про себя Вальтер, уповая на то, что девушка каким-то образом его услышит.

– Мои слова может подтвердить Леон. Наш коллега, – продолжила гнуть Лера, обращаясь к растерянному Леону.

– А… Да… Феодосий недавно стал нашим новым коллегой. Почти с-…

– Почти сразу после дня кражи, –

подхватила его запинку Лера, на что Леон кивнул.

– Можно поинтересоваться, кем он теперь работает?

– Официантом в кафе, – ответил Леон. – Можете позвонить нашему шефу и сами в этом убедиться.

– Лжете. Почему же вы не сказали об этом сразу? Почему вспомнили такие важные детали только сейчас? – запротестовал Илья, угрожающе махнув руками.

– Ваша честь!.. – адвокат собирался встать, однако Илья дернул того за рукав пиджака и усилием заставил своего горе-адвоката сидеть на месте.

– Что за клоунада здесь происходит?! Проведите расследование еще раз, обыщите этого придурка, и уже тогда делайте выводы!

– На повторное расследование сейчас нет средств. Вместо этого мы будем опираться на самый достоверный и объективный источник – мнение пострадавшего. Кхм, Давид Львович, как Вы считаете, кто на самом деле обокрал Вас?

– У мальчика в повязке есть неопровержимое алиби, так как Лерочка никогда бы не стала обманывать меня. Притом, за него заступается мой сын, а уж он тем более не стал бы меня обманывать. А вот Илья – человек просто ужасный, плюс имеет ко мне личную неприязнь. Я считаю, что это он совершил кражу.

Судья был удовлетворен ответом. Он стукнул молотком о подставку. Все затаили дыхание. Суд окончен. Приговор вынесен.

– Иванников Илья признается виновным. Статья сто восемьдесят восемь – Кража. Кража, совершенная в крупном размере наказывается лишением свободы на срок от трех до семи лет с конфискацией имущества. Ваш срок – четыре года.

Илья взвыл от ярости. На его покрасневших висках вздулись вены, а глаза будто налились кровью. Он стал походить на одичавшего от голода волка, прямо из-под носа которого стащили кусок мяса.

– НЕЧЕСТНО!!! Я НИЧЕГО НЕ КРАЛ! ПОЧЕМУ ВЫ НЕ МОЖЕТЕ ПОСМОТРЕТЬ НА ПРЯМЫЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА, ХОТЬ РАЗДЕНЬТЕ МЕНЯ, ОБЫЩИТЕ ВЕСЬ МОЙ ДОМ, ВЫ НИЧЕГО НЕ НАЙДЕТЕ, Я ССАНЫЙ НИЩЕБРОД, КОТОРЫЙ НЕДАВНО ВЫШЕЛ ИЗ ТЮРЬМЫ!

Но его схватили под руки и с силой увели из зала.

Вскоре все стали расходиться. Пока шел суд, на улице уже успело стемнеть. Часы в зале ожидания показывали девять вечера – никто не думал, что это несчастное разбирательство займет столько времени.

Лера и Вальтер попрощались с Леоном (который даже не заикнулся об обмане Леры, сделав вид, будто ничего не произошло). Пообещав друг другу встретиться завтра в кафе, они разошлись. Лера хотела поскорее ехать к себе, но Вальтер просто не мог ее отпустить, не задав хотя бы одного вопроса.

– Чего тебе? – ее голос стал по-прежнему ледяным, а тон – презрительным. Она шла скрестив руки на груди и совершенно не оглядываясь на Вальтера, словно и ничего не произошло. Под светом луны ее темные волосы отливали серебром, а пирсинги поблескивали, но теперь вампир не видел в этом ничего зловещего. – Отстань, я не собираюсь кому-либо рассказывать правду. Делать мне как будто нечего.

– То есть, ты поняла, что на самом деле обокрал мужика я?

– Пфф. Ежу это понятно. Честно, плохой из тебя лжец. Такими темпами тебе здесь не выжить.