Виновато море
Шрифт:
– Надо же было что-то сказать. – Она убрала волосы за уши и посмотрела Финну в глаза. – Я любила тебя. И люблю до сих пор.
– Не знаю, что и сказать.
Слова прозвучали, словно удар в под дых, потому что ими было все сказано.
– А сейчас я хочу остаться одна.
– Давай не будем…
– Прошу тебя.
Финн помолчал, словно обдумывая ее просьбу.
– Что ж, если ты так хочешь… Давай поговорим утром.
– Да.
Они вместе направились к двери. Кейти открыла ее, и он вышел в коридор.
– Так
– Да, – пообещала она, изобразив фальшивую улыбку, скрывающую ее истинные намерения. Она вовсе не собиралась выполнять обещанное.
30
Миа
Миа вдавила донышко водочной бутылки в песок и придвинулась ближе к огню. Пламя облизывало дрова красно-оранжевыми языками, выдыхая в небо витки сладковатого дыма. Жар костра припекал ей колени и щеки.
Кто-то играл на бонгах, и от этого звука стучало в голове. Большинство собравшихся вокруг костра были туристами – постояльцами хостела – и могли выпивать до самого рассвета.
Миа потерла глаза руками: она бодрствовала уже тридцать шесть часов. Накануне ночью, закончив писать в дневнике, она вышла из гостиницы и с удивлением обнаружила, что наступает рассвет. Решив пройтись, она обнаружила, что в начале нового дня лица попадавшихся навстречу людей действовали на нее успокаивающе: трое мужчин с удочками; женщина, сплетавшая что-то из листьев бамбука на пороге своего дома, – бледные лучи рассвета падали на ее морщинистое лицо. Миа бродила по улицам много часов, пока не стерла почерневшие от грязи ступни. Когда она вернулась в гостиницу, комната Ноя была уже свободна, а взятая им напрокат машина исчезла.
Она представила, как он сидит в самолете – чуть подавшись вперед, чтобы спинка кресла не давила на травмированную спину. Куда он летел? Домой в Австралию? Или в страну, где еще никогда не был, чтобы не тревожить память воспоминаниями? Его отсутствие отдавалось пустотой в груди.
Вновь наступил вечер, и она сидела, скрестив ноги, с распущенными, ниспадающими на плечи волосами. Взяв бутылку водки за горлышко, взболтала остатки, тихо плеснувшиеся о стеклянные стенки, поднесла ее к губам и почувствовала, как горькая жидкость скользнула в горло.
Возле ее плеча возникла тень, и Миа подняла глаза. Рядом, сунув руки глубоко в карманы, стоял Джез. Пламя костра озаряло его лицо, подсвечивая темные глаза. Он не произнес ни слова, но она поднялась, отряхнула с шортов песок и последовала за ним к берегу.
Вдали от костра темнота поглотила их. Сложив руки на груди, Миа ждала, когда глаза привыкнут к свету луны.
Джез вынул из кармана ее паспорт.
– Наверное, хочешь получить его назад? Хотя Ноя все равно уже нет. – Он машинально постучал по паспорту пальцем.
– Я пока не могу с тобой расплатиться. У меня ничего нет. – Она наблюдала за выражением
– Взял и свалил. И именно сегодня!
Миа тут же вспомнила о дате на татуировке Ноя. Это была годовщина гибели их брата. Потому-то он и стремился уехать.
– Ему ведь плевать.
– Это не так. Он пока не знает, как с этим справиться, – сказала она, подбирая подходящие слова и игнорируя жгучую горечь водки в горле. – Ему нужно время.
– Время? Побыть одному? Да у него времени больше чем достаточно. Ной же сам себе дирижер!
Его негодование напомнило ей о размолвке с сестрой, когда они в последний раз говорили по телефону. Кейти рассказала Миа, как в день смерти матери звонила ей с просьбой прийти домой. И Миа вдруг поняла, что Кейти звонила не только потому, что Миа должна была там присутствовать, но и потому, что Кейти нуждалась в ней. Примерно так же, как сейчас Джез нуждался в Ное.
– Прости, Джез. Мне так жаль. – Она говорила и за себя, и за Ноя.
Джез бросил пылающий взгляд на ее руку, и ей показалось, что он собирается отпихнуть ее. Но он вдруг неожиданно приник к ней, положив руки ей на талию и неуклюже пытаясь прижаться к ее губам своими. Миа отпрянула.
– Ты что? – воскликнула она.
– А как ты думаешь? – раздраженно отозвался он, чуть повышая тон.
Щеки Миа пылали. Она отвернулась. Резкая боль пронзила ее запястье: Джез с силой развернул ее, схватив за руку. Она вскрикнула от неожиданной грубости, а он притянул ее к себе, оказавшись с ней лицом к лицу.
– Что, я не так хорош для тебя, как Ной? – произнес он, сощурив глаза и со злостью выговаривая каждое слово.
– При чем тут Ной?
– Помнишь, как мы впервые встретились?
– Когда?
– В Ланселине, в Австралии. Ты была с Ноем.
Миа попыталась вспомнить. Он говорил о том дне, когда они с Финном оказались на шумном пляжном празднике и она наткнулась на Ноя.
– Вы гуляли по берегу. Должно быть, это было чертовски романтично – пустынный пляж, луна, у ног тихо плещутся волны и прочая чушь. – Он сделал паузу. – И тут вдруг я.
Миа вспомнила. Ей тогда показалось странным то, как он стоял на берегу и смотрел на них.
Он приблизился к ней.
– И ты одарила меня таким надменным взглядом, будто я – кусок дерьма, нарушивший вашу ночную идиллию. Ну-ка, вспомни, что ты тогда подумала? – Его лицо было так близко, что она кожей ощущала его дыхание. – Ты подумала: «И это – братья?!»
Миа промолчала.
– Разве нет?
– Да, – ответила она, потому что так оно и было.
– А как ты можешь судить, если ни черта обо мне не знаешь? – Он словно с цепи сорвался, и его гнев, казалось, выходил из-под контроля. – Да и о Ное тебе ни черта неизвестно!