Виновный
Шрифт:
Петринский. Тогда зачем ты разводишься?
Теодосий (взволнованно). Потому что люблю Глафиру! Это не мимолетное увлечение, а что-то… чего мне, кажется, не хватало до сих пор в моей жизни… настоящая любовь… я испытываю ее впервые!
Петринский. Да, конечно! Каждая следующая любовь кажется нам более настоящей, чем прежняя! Иначе это чувство быстро бы нам надоело.
Теодосий (с внезапным раздражением, Петринскому). Что? Ты все еще иронизируешь надо мной? Ты видишь только биологический
Петринский (смотрит на него задумчиво). Есть, разумеется!
Теодосий (тихо и как-то устало). Но в отличие от тебя я должен нести моральную ответственность за свои поступки! И я готов к этому.
Петринский. В любви нет моральной ответственности. Только юридическая.
Мария (саркастически, Петринскому). В этом заключается ренессансный опыт твоей любви?
Петринский. Да, милая! Глафира скоро и тебе его передаст.
Мария (гневно). Ты не считаешь, что твой цинизм переходит всякие границы?
Петринский. Цинизм – единственный выход для любого разумного мужчины, который решил развестись! На втором месте стоит его умение ни на что но обижаться, а не третьем – смеяться. Располагая этими качествами, мужчина становится просто неуязвимым!
Мария. Но не счастливым!
Петринский. А разве счастье в том, чтобы быть обманутым супругом? Самая верная защита от жен – полное недоверие к ним.
Мария (презрительно). Результат налицо: когда-то я тебя обожала, а теперь ты внушаешь мне ужас!
Петринский. Нет ничего полезнее ужаса! Женщины как святые: только ужас перед возмездием может сделать их добродетельными.
Теодосий (с досадой, Петринскому). Что это ты так разболтался? (Сухо, после паузы.) Между прочим, должен тебя предупредить, я едва убедил Глафиру прийти! Она не верит, что ты можешь подойти ко всем нашим проблемам лояльно.
Петринский (иронично). И это тебя удивляет?
Теодосий (сухо). Пет. Ваше прошлое мне уже известно.
Велизар (озабоченно). Что же делать?
Мария. Ты-то, Велизар, пи в чем не виноват! Выйдешь из суда с гордо поднятой головой.
Велизар. Я думаю не о себе, а о нем!
Теодосий (рассерженно). Тебя никто не просит думать обо мне.
Петринский (примирительно). Доверьтесь Спиридону! В бракоразводных делах он стреляный воробей!
Велизар (презрительно, Теодосию). Пусть твой Спиридон тебя спасает перед общественным»[пением!
Петринский. Он его уже спасал… спасет и сейчас!
Велизар (презрительно, Петринскому). Когда это он его спасал?
Петринский. Ты не помнишь? Перед фашистским судом!
Велизар (с гневным пафосом). Но
Петринский. Каждый гражданин имеет право быть любовником! Законом это не запрещено!
Теодосий (бурно). Каждый человек свободен любить, и наша общественная мораль не должна этому препятствовать!
Звонок. Мария выходит и возвращается с Аной.
Ана (учтиво, сухо). Добрый день!
Петринский. Здравствуй, Aна! (Подходит к ней и почтительно целует ей руку, затем сажает в кресло.)
Ана (с вопросительной улыбкой). Ну?
Петринский. Ждем тебя и Глафиру.
Ана. Не знаю, так ли уж я необходима на этом совещании. Моя позиция известна.
Теодосий. Ана! Я прошу тебя подумать еще раз.
Ана. О чем тут думать, Теодосий?
Теодосий. Я в очень тяжелом положении.
Ана (саркастически). Ясно, не в легком! Влюбиться в твоем возрасте и требовать развода прежде всего смешно.
Теодосий. Пусть другие упрекают меня в том, что я смешон, Ана! Поговорим о серьезном!
Ана. По серьезное тебя уже не трогает, как Харалампия!
Петринский (философски). Жизнь всему научит. Ана. Кое-чему она его не учит, Харалампий.
Теодосий. Чему же, Ана?
Ана. Сам поймешь!
Теодосий (после паузы, тихо и задумчиво). Ты говоришь о топких иголочках, которые будут вечно колоть мою совесть, да? (После новой паузы.) Да, да! Иду с докладом к ответственному товарищу, с которым работал раньше и который знает Велизара или тебя. После служебного разговора жду, что он задаст мне несколько личных вопросов, которые могут напомнить о нашей дружбе в прошлом. Вместо этого – молчание. Что-то связывавшее меня с этим товарищем исчезло. Он узнал о нашем разводе! Или выступаю на собрании перед рабочими своего завода. Я не боюсь выступать перед народом, по вот я вижу, что кое-кто саркастически улыбается и перешептывается. Они знают, что я отнял жену у товарища! Или вызываю в кабинет служащую, хочу распечь ее за легкомысленное поведение. Но она не смущается, а смотрит на меня с вызовом, дерзко! Вчера она видела меня не улице с Глафирой! Ты об этом, Ана?
Ана (почти шепотом). Разве этого мало, Теодосий?
Теодосий (смеется). Нет, не мало. Но это преодолимо, когда ты прав. (После паузы.) Может быть, я стану только справедливее и человечнее по отношению к людям! (После долгой паузы, тихо, с болью.) Другое… другое страшно, Ана! Сознание, что я причинил страдания тебе и Велизару!
Ана. И это… даже это не поколеблет тебя?
Теодосий (тихо). Нет, Ана! Даже это не может меня поколебать! Если ты не дашь мне развод, меня раздавит моя совесть, оскорбительное отношение близких, но и тогда я не откажусь от Глафиры.