Винтервуд
Шрифт:
— Я ее видела, — спокойно сказала Лавиния. — У нее было тихое, умиротворенное лицо. Тебя это успокоит?
— Я успокоилась бы, если бы она была живой. Мне вовсе не нужны ни ее деньги, ни драгоценности. Я с радостью вернула бы их. Теперь, когда я могу ходить, они мне не нужны.
— Ты права, не нужны, — согласилась Лавиния. — Они...
— Они — что? — спросила Флора, когда она запнулась.
Она собралась сказать, что на них лежит проклятие. И это действительно было так. Ведь все произошло после того, как старая дама изменила свое завещание. Все! Даже
— Существует множество вещей, куда более важных, чем богатство, — строгим тоном сказала она. — А теперь будь так добра — ложись и спи.
— Если мне позволят взять на кровать Сильвию. Тогда я буду чувствовать себя в безопасности. Она лает, когда в комнату входит кто-нибудь чужой.
— И кто же это, по-твоему, может сюда войти?
Напряженные глаза Флоры поглядели на нее.
— Я думаю, что Сильвии бабушка Тэймсон показалась бы чужой.
— Флора, детка!
Скрывая собственное волнение, Лавиния быстро разбудила Мэри и подтолкнула ее к постели Флоры; затем она позволила маленькой собачке, дрожавшей от радости, свернуться клубочком в ногах Флоры. Наверное, подумала она, и Шарлотте не помешало бы в эту ночь общество Сильвии. Но Шарлотта отдала свою любимицу дочери, чтобы доказать, как сильно она ее любит, хотя до этого всем было ясно, что она питает прямо-таки страстную любовь к Эдварду и ни к кому больше, меньше же всего — к своей искалеченной, некрасивой дочери с трудным характером. Невозможно было вмиг изменить свои чувства лишь потому, что дочь вдруг стала невероятно богатой. Но для окружающих надо было делать вид, что и такое случается.
Лавиния не могла понять, почему ее ничем пока не доказанные подозрения в отношении Шарлотты снова воскресли в ее душе.
Впрочем, что же тут было непонятного? Сегодня с лица Шарлотты словно соскользнула маска. Под ней оказалось лицо женщины, преследуемой призраками.
Между ней и Джонатоном Питом с самого начала существовал заговор. Если бы деньги леди Тэймсон достались ей, по какой-то причине, известной ей одной, часть их должен был получить Джонатан. Но план почему-то не удался, и приходилось спасать положение.
Потому-то Шарлотта щедро проявляла свою любовь к Флоре, говорила Эдварду, что поедет жить с ним, своим любимым сыночком, в Лондон, а также делала вид, что получает удовольствие от общества человека, который до беспамятства пугал ее. В высшей степени непоследовательное поведение.
А теперь — и это казалось наиболее странным — сами заговорщики перепугались. Страшно перепугались.
Час спустя послышался стук в дверь. Флора наконец-то заснула, и сама Лавиния, крайне усталая, начала дремать.
Однако уже в следующую минуту она выпрямилась. Сильвия тихонько заворчала.
Неужели опять Джонатан? Нет, этого она уже не выдержит.
Оказалось, что это Дэниел.
Он извинился, что обеспокоил ее — ему просто хотелось проверить, все ли в порядке.
— С Флорой? Она спит.
— Хорошо. Лавиния, я хочу, чтобы завтра вы ее увезли. Я сниму для вас квартиру. В каком-нибудь тихом
— Случилось что-нибудь?
Он слабо улыбнулся. Вид у него был очень усталый.
— Разве мало того, что уже случилось? Нет, ничего нового не произошло. Жена моя не желает говорить. Ни слова. Лишь утверждает, будто я знаю ровно столько же, сколько и она. Когда же я сказал, что не умираю от какого-то тайного страха, который, по всей видимости, мучает ее, она заявила, что у нее просто нервы расходились. Она всегда была очень нервной, а письмо из могилы отнюдь не пошло на пользу ее здоровью.
— Существует какая-то причина, побуждающая мистера Пита отправиться в Венецию. Что-то очень важное и неотложное. Ваша жена наверняка знает, в чем дело.
— Возможно. Что касается меня, какая бы причина ни способствовала его отъезду из моего дома, могу этому только порадоваться. Мне давно следовало выгнать его и не прислушиваться к желаниям Шарлотты.
— Вы думаете, когда он уедет, все будет в порядке? Очевидно, нет, иначе вы не хотели бы, чтобы я увезла отсюда Флору.
— Это необходимо для ее здоровья.
Лавиния порывисто протянула к нему руку.
— Вы приедете к нам в Борнмут?
— Позднее, Лавиния. Когда мы окончательно установим, кто похоронен в могиле маленького Тома.
Он опять назвал ее Лавинией. Это было единственное утешение, которое она смогла почерпнуть из потрясшего ее до глубины души разговора.
Она спала и видела во сне леди Тэймсон, разукрашенную драгоценностями; а леди, склонившись над постелью Лавинии, требовала своим повелительным хриплым голосом вытащить ее из этой холодной английской грязи и вернуть в великолепную Венецию. А позади нее стоял Джонатан Пит, он громко смеялся и говорил, что захватил бы ее с собой, если бы не сильный ветер, и тогда бедная старая дама вскрикнула, разбудив Лавинию. За окном занималось холодное утро, и Флора громко кричала ей прямо в ухо:
— Мисс Херст! Вы так крепко спали, что мне пришлось заорать. Посмотрите, я без посторонней помощи выбралась из постели.
После кошмарного сна ее маленькая фигурка в длинной белой ночной рубашке показалась такой симпатичной, что Лавиния обвила ее руками.
— Благослови тебя Господи, деточка. Я так за тебя счастлива!
— Я тоже счастлива, потому что мистер Пит уезжает от нас. Вы знали об этом? Мэри говорит, что все его коробки уже снесли вниз. Вы проспали, мисс Херст. Поторопитесь, а то опоздаете к завтраку. Вы даже можете опоздать попрощаться с мистером Питом!
— Ты прекрасно знаешь, что это не разобьет мне сердце.
Флора захихикала. Она была, видимо, в хорошем настроении.
— И кроме того, я заглядывала в комнату бабушки Тэймсон. Она не вернулась. Все это было просто фантазией, правда?
— Конечно. Скажи Мэри, чтобы она тебя причесала, пока я одеваюсь. Тогда мы, может, даже успеем к утренней молитве.
— Давайте помолимся о том, чтобы на Ла-Манше была сильная качка.
Лавиния выглянула из окна и увидела небо, затянутое грозовыми тучами.