VIP значит вампир (Трилогия)

Набокова Юлия

— Какая глупость!

— Ты про цель переворота, — Вацлав криво усмехнулся, — или про лидера?

— И про то и про другое. Во–первых, лидер лидеру рознь. С меня–то им точно никакого толку не будет. Вот если бы родственницей последнего лорда оказалась Рэйчел, которую Жан выбрал в качестве воплощения Слезы Харизмы, или Ингрид, воплощенная Слеза Мудрости, переворот можно было считать делом решенным.

Я вспомнила, как две эти дамочки в Замке Сов едва не передрались за лидерство. Обе обладали сильными характерами, обе привыкли командовать и, судя по всему, занимали какие–то руководящие должности. Знать бы еще какие! Победила тогда Рэйчел, расположившая к себе всех присутствующих своим невероятным обаянием. Ингрид среди всех двенадцати вампирш казалась более взрослой, ей было лет сорок на вид. И действовала она более грубо — приказывала,

а не предлагала. Рэйчел, несмотря на более молодой возраст (около тридцати), быстро поставила на место Ингрид, решившую тогда возглавить обсуждение. Чему я только порадовалась — элегантная, с манерами английской королевы Рэйчел мне нравилась гораздо больше хмурой, властной Ингрид. Узнать бы еще, кто она такая! Ведь именно Рэйчел, когда вампиршам из–за подоспевших журналистов пришлось срочно покидать замок, продиктовала им свой телефон и распорядилась держать связь через нее. Как жаль, что я тогда не расслышала номера! Как бы это упростило нашу задачу!

— А во–вторых, — продолжила я, — весь этот переворот — курам на смех. Людей — миллиард, а вампиров — всего пять тысяч на всю планету. Люди никогда не смирятся с нашим присутствием. Вампиры всегда будут восприниматься ими как монстры и враги, готовые при любом удобном случае вцепиться в шею и выпить крови. Никакой мирной жизни не получится, завяжется мировая война — и победителей в ней не будет.

Я запнулась, вспомнив многочисленные пророчества о Третьей мировой войне, в том числе предсказание Ванги о применении химического и ядерного оружия. Уж не о войне ли вампиров с людьми предупреждают ясновидцы?

— И тем не менее Адам и Франтишек не отступили от своей идеи, — мрачно заметил Вацлав.

Я вспомнила, какой почтительный прием был оказан Вацлаву в Праге, и те обращенные к нему речи на чешском, которые он с недовольством пресек и смысла которых я так и не поняла, а вредный призрак Якуб отказался мне их перевести.

— Скажи, — вырвалось у меня, — чего они от тебя хотели?

— Того же, что и прежде. — Вацлав поморщился. — Хотели, чтобы я к ним примкнул. Они считают, что когда–нибудь мне надоест быть Гончим и я вернусь к ним, чтобы продолжить начатое. Они и тебя по этой причине решили оставить — хотели повлиять на меня через тебя. Но не успели — ты сбежала от них раньше, чем они перешли к сути дела.

— Но ведь прошло уже столько лет, — растерянно сказала я. — За это время можно было подготовить сотню переворотов.

— Местных — хоть две сотни, а для мирового переворота требуется гораздо больше и времени, и ресурсов. Мир меняется быстрее, чем вампиры успевают на это реагировать. Не успеешь заручиться поддержкой одного человека, как он уже уходит в отставку, или погибает по нелепости, или умирает от старости. Только недавно вампиры поняли, что надо делать ставку не на поддержку отдельных людей, а на поддержку всего человечества по всему миру. Первые результаты этих действий ты уже можешь наблюдать. Это вампиры придумали Интернет как способ влияния и распространения информации. С подачи вампиров снимают кино и пишут книги о добрых и благородных вампирах, способных на беззаветную любовь к человеку. А фильмы про супергероев? Люди будут пищать от восторга, что мы реальны. Это вампиры распространили среди людей культ красоты и молодости. Это вампиры придумали пластическую хирургию, которая уродует столько же людей, сколько делает красивыми. Это они убедили отказаться от вкусной пищи ради сохранения фигуры и здоровья. Отсюда рукой подать до «кровавой» диеты во имя вечной молодости и до «укуса красоты», который заменит все пластические операции и даст стопроцентную гарантию превосходного результата. Еще немного, и, боюсь, люди дозреют до того, чтобы впустить нас в свой мир. Во всяком случае, в глазах молодежи мы уже герои, а не чудовища. Вампиров больше не боятся, нами хотят стать.

Я потрясенно молчала, признавая правоту рассуждений Вацлава.

— А пока некоторые вампиры все–таки не упускают возможности поторопить события, — добавил он после паузы. — Но им успешно противостоят маги. Неудачные попытки переворота были предприняты в отдельных городах. Погибли многие, но люди об этом никогда не узнают, потому что в общих интересах вампиров и магов скрыть правду. Последняя попытка была не далее чем в прошлом месяце. Помнишь, мы с Аристархом не могли вылететь в Париж из–за снегопада? Тогда воздушное сообщение над Европой было прервано почти на неделю. То же самое было и с железными дорогами.

— Ты хочешь

сказать, это был не просто аномальный снегопад? — Я уставилась на Вацлава широко раскрытыми глазами.

— Жанна, — он грустно усмехнулся, — запомни, когда ты слышишь в новостях слово «аномальный», значит, к этому приложили руку маги. Большинство природных катастроф — не что иное, как спешное заметание следов магами. Вампиры обычно используют техногенные катастрофы — взрывы, пожары, крушения.

Я потрясенно промолчала, усваивая открывшиеся мне тайны.

— Но как же маги допускают такие попытки? — спросила я чуть позже. — Ведь не в их интересах, чтобы вампиры захватили власть в мире.

— Маги тоже небезгрешны. И мечтают о том же. Так что у нас всегда идет примерно равный счет, и поэтому сохраняется мировой баланс. К слову, если бы маги единодушно желали господства, то власть уже давно была бы в их руках. Но среди них, так же как среди нас, нет согласия.

— Знаешь, — тихо заметила я, — когда ко мне пришла Лана со стопкой вампирских брошюр и стала описывать жизнь в Клубе, она не говорила ничего о мировых заговорах и противостоянии с магами. С ее слов следовало, что мне сказочно повезло, и жизнь моя с того дня должна была стать полным шоколадом. Вот только чем больше я узнаю о Клубе, тем сильнее мне хочется проснуться в своей постели человеком, не знать ни о каких вампирах и магах и прожить столько, сколько мне отведено, без всяких приключений на свою голову.

Во взгляде Вацлава было столько тоски, что с моих губ сорвался вопрос:

— А ты когда–нибудь мечтал о том, чтобы снова стать человеком?

Он помолчал, прежде чем ответить. Я осушила до дна стакан сока, и только тогда услышала его надломленный голос:

— Я мечтал о том, чтобы всегда быть человеком. Никогда не знать Франтишека и Адама, прожить жизнь с Эвелиной, вырастить детей, заботиться об отце. Но после всего того, что я пережил вампиром, я уже не хочу иной доли. Мою жизнь нельзя назвать счастливой. Но я надеюсь, что я проживаю ее не зря. Каждый пойманный мной и моими ребятами преступник — это чья–то спасенная жизнь. И если однажды нашим ученым все–таки удастся изобрести пресловутую вакцину, которая изменит вампирскую ДНК обратно на человеческую, я не стану ее колоть.

Я вспомнила погибшую от руки Инессы ученую Викторию. Она работала как раз над такой вакциной и достигла значительных успехов, но ее эксперименты так и не были доведены до конца. Да и будет ли когда–то изобретена подобная сыворотка? Ведь для вампиров это такое же желанное, но недостижимое средство, как для людей лекарство от старости.

— Все, что я умею, — это убивать тех, кто этого заслужил, — тихо добавил Вацлав. — А став человеком, я не смогу выполнять свою работу так же хорошо, как сейчас. Человек слаб. А я привык быть сильным.

Я положила руку на его ладонь и легонько сжала ее. Гончий вздрогнул и с каким–то недоверием взглянул на меня. Не надо было владеть телепатией, чтобы понять, о чем он сейчас думает. Должно быть, впервые в жизни Вацлав испытывал неловкость за свой род занятий. В нем не было жалости к преступникам, которых он уничтожил, но он досадовал оттого, что в моих глазах он казался убийцей. Глупый! Я не любительница криминальной хроники, но и мне время от времени попадаются в Интернете леденящие душу заметки о зверствах маньяков. А еще я никогда не забуду закрытый гроб с изувеченным телом соседской девочки Оксаны, жившей в нашем доме. Она была единственной отрадой для матери, рано лишившейся мужа. Оксане было десять, когда ее подкараулил педофил с извращенной психикой. Тогда, оставшись и без дочери, всегда подтянутая и моложавая тетя Алла за одну ночь превратилась в сгорбившуюся старуху. От Оксанки осталась только жизнерадостная улыбка на фотографии. А ее убийцу так и не нашли. И сейчас я задумалась над тем, сколько на свете таких отморозков, которым забрать чужую жизнь все равно что выкурить сигарету. Сколько по их вине убитых девочек, которые так никогда не потанцуют на выпускном и на собственной свадьбе, не родят детей, не проживут долгой жизни? И сколько живых благодаря тому, что Гончие ведут свою невидимую людям войну с убийцами и извращенцами? Уверена, много. Достаточно для того, чтобы Вацлав в моих глазах был защитником, а не преступником, героем, а не убийцей. Когда–то школьницей я восхищалась благородными разбойниками Дубровским и Робин Гудом. И тогда я не догадывалась о том, что убийца тоже может быть благородным, а убийство может быть во спасение. Это я осознала, только познакомившись с Вацлавом.