VIP значит вампир (Трилогия)

Набокова Юлия

– Это случилось в ту ночь? – поняла я.

– Мне хотелось напиться, – глухо признался Глеб. – Чупу увезли в морг, а я завалился в первый попавшийся бар и потребовал у бармена что–нибудь покрепче. Бармен повернулся, и я удивился: это была женщина. Хрупкая, со смелой по тем временам короткой стрижкой и с вызовом в черных глазах… Больше я ничего не помнил. Очнулся под утро в подворотне недалеко от бара. Добрался до гостиницы, умылся. Меня ломало. Голова раскалывалась, ломило все тело, меня лихорадило. На аккуратную ранку на сгибе локтя я тогда и внимания не обратил. По своей неопытности я списал болезненное состояние на похмелье и завалился спать. Мне снилось, что я горю в пожаре, что языки пламени лижут мое лицо и руки… Догадалась?

Кровать стояла у окна, окно выходило на солнечную сторону, а на дворе был июль. Я тогда получил точно такой ожог, как парой лет раньше, когда мы с Чупой впервые поехали на море в Болгарию. Несмотря на его предостережения, я весь день провалялся на пляже, а потом два дня ходить спокойно не мог: солнце прожарило меня до самых мышц. Но в этот раз у меня возможности отлежаться не было.

Надо было везти Чупу на родину, чтобы похоронить. – Глеб опрокинул в себя остатки вина и продолжил: – Конечно же я тогда не понимал, что со мной происходит. Но инстинктивно старался прятаться от солнца, держался тенистой стороны улиц, накинул плащ, который мы использовали в качестве реквизита, потому что выйти на улицу в рубашке было невыносимо. На похоронах Чупы я появился в гриме плачущего клоуна, чтобы как–то скрыть сгоревшее лицо. На меня, конечно, косились и за спиной шептались, что хотя бы в такой день мог не паясничать, но, приди я с красной от ожога кожей, это шокировало бы еще больше. Без грима я был похож на грешника, сбежавшего из ада, прямиком с раскаленной сковородки. В тот же день я предупредил директора цирка, что выступать больше не буду. Он пытался меня отговорить, обещал дать мне отпуска столько, сколько нужно, сказал, что будет ждать моего возвращения. Но я знал, что с цирком покончено. Без Чупы я выступать не буду, да и цирк без него потерял свое волшебство. Я вдруг отчетливо почувствовал запах немытых животных за кулисами, увидел выцветшие портьеры, неискренние улыбки, показную мишуру. Родной дом в одночасье сделался чужим и далеким, а я стал изгоем. На следующий день после похорон я взял все свои сбережения, которых должно было хватить на год жизни, собрал легкий чемодан и вернулся в Будапешт. Я должен был найти барменшу с цыганскими глазами и узнать, что со мной произошло той ночью. Почему солнце причиняет мне невыносимую боль и почему мне так хочется отведать крови окружающих… Жанна, а ты почему ничего не ешь?

Тарелки с салатами стояли нетронутыми, а я не могла отвести взгляда от Глеба, который на моих глазах заново переживал события своей жизни.

– Ну, я утолил твое любопытство? – Глеб нарочито бодро придвинул к себе тарелку и схватился за вилку и нож.

Я нехотя последовала его примеру, но не смогла удержаться от вопроса:

– И ты ее нашел?

– Нашел, – после долгой паузы ответил Глеб.

Я поняла, что подробности выспрашивать не стоит, и с преувеличенным энтузиазмом набросилась на «Темного властелина колец».

Когда мы расправились с салатами, в ожидании горячего Глеб с шутками–прибаутками рассказал мне о своих скитаниях по миру. О том, как жил в Венгрии и Ирландии, в Дании и во Франции, в Англии и даже в Австралии. Как сменил дюжину профессий – от распорядителя свадеб и аниматора до Санта– Клауса и ди–джея на радио.

– Ты работал Сантой? – поразилась я.

– Ну да, когда жил в Лондоне. Прикольная работенка!

– Не очень–то ты похож на дедушку, – со смешком возразила я.

– Парик, накладная борода, накладное пузо – дедушка Санта готов, – пробасил Глеб, заставив меня захлебнуться от смеха.

– Верю–верю!

Через мгновение в наш тет–а–тет вновь вмешался юркий официант. Освободив стол от пустых тарелок, он поставил блюда с жарким:

– «Рыжий вамп» для вас, а вот «Телячья нежность». Приятного аппетита!

– Надо же, какой любезный! – с одобрением сказала я, когда парень удалился.

– Надеется, что за обязательность срок сбавят, – усмехнулся Глеб.

Я проводила взглядом

спину официанта, из которой торчал топор, и обратила внимание на женщину в ярком алом платье, которая вошла в зал и остановилась, оглядываясь в поисках свободного места. Все столики к этому времени уже были заняты, о чем ей и сообщил наш официант, оказавшийся ближе всех к входу. Но женщина обвела взглядом собравшихся, решительно отодвинула паренька в сторонку и направилась к нам.

Свет искусственных факелов падал на пол, и за ней стелилась длинная причудливая тень. Я опустила глаза и вздрогнула: тень не соответствовала силуэту женщины. У тени была тонкая талия и высокая грудь, будто ее обладательница была заключена в корсет, по–старомодному пышная юбка и высокая прическа, в то время как женщина в красном была воплощением современного стиля – в узком платье, облегающем, словно перчатка, а волосы падали на плечи свободной волной. Как загипнотизированная, я смотрела на тень, пока она не приблизилась к нашему столику и в поле моего зрения не попали округлые носы современных туфелек с золотистой пряжкой.

– Нравятся? Моя последняя покупка, – донесся до меня знакомый голос.

Я подняла глаза и уткнулась в смеющиеся жемчужные очи Инессы Раевской.

– У вас романтический ужин? Не хотелось бы мешать, но чертовски хочется поужинать. Не приютите? – Инесса повела плечом, указывая на отсутствие свободных мест.

Глеб вопросительно покосился на меня.

– Конечно! – воскликнула я.

На долю секунды на лице Глеба мелькнула тень досады, но потом он широко улыбнулся и вскочил с места, чтобы отодвинуть стул для незваной гостьи.

Пока мой кавалер ухаживал за Раевской, я бросила еще один короткий взгляд на ее тень и с облегчением отметила, что тень изменилась и стала соответствовать облику светской львицы. Похоже, игра света и атмосфера старины сыграли со мной злую шутку.

Официант тут же поднес Инессе меню, но она качнула головой и сразу сделала заказ. Паренек удалился, и за нашим столиком повисла неловкая тишина. Глеб, похоже, злился, что наш тет–а–тет нарушил третий лишний, я робела перед блистательной Инессой, а Инесса, судя по ее сияющему виду, чувствовала себя королевой, почтившей своим присутствием жалкую лачугу придворных.

– Как вам сегодняшний маскарад? – нарушила молчание Раевская.

– Жанна была в шоке, – откликнулся Глеб. – Я забыл предупредить ее о специфике заведения, и она подумала, что попала в логово живых мертвецов.

– Так и есть, – усмехнулась Инесса. – Половине посетителей в этом зале уже давно пора обживать комфортабельные склепы, а не смаковать фуагра и не хвастаться последними моделями мобильных телефонов. А некоторые персоны – и вовсе ровесники самых дорогих коллекционных вин в здешнем погребке, – задумчиво отметила она, глядя на бутылку вина, которое мы пили. Я поняла, что она имеет в виду себя, и вдруг почувствовала жгучую ревность. Уж не намекает ли она Глебу, что он зря теряет со мной время, тогда как она, как вино, с годами стала только лучше? – Да, чего говорить, – не ведая о моих мыслях, заключила Раевская, – задержались мы на свете.

– Даст бог, и дольше задержимся! – весело подмигнул Глеб и наполнил бокалы.

Мы чокнулись. Инесса с видимым удовольствием посмаковала глоточек вина и разрумянилась, как юная девушка.

– О чем вы тут секретничали? – игриво поинтересовалась она.

– Жанна просила меня рассказать о системе наказаний, – нашелся Глеб. – Но раз уж здесь ты, предоставлю это право тебе.

Я настороженно посмотрела на Инессу.

– Жанна, не смотри на меня так, как на инквизитора, – рассмеялась Раевская. – Я всего лишь старейшина. Ужасно звучит, правда? – кокетливо добавила она, убирая за ухо прядку волос. – Но традиции есть традиции. Так что тебя интересует? Уж не собралась ли ты преступить закон? – Она шутливо погрозила мне пальцем. На длинном красном ноготке блеснул стразик в центре изящно нарисованного цветка.