Вираж бытия
Шрифт:
Осталось что-то решить с вооружением и средствами связи. Плотная компоновка позволяла посадить справа от двигателя специально выделенного радиста. В теории. Если получиться придумать, куда там впихнуть радиостанцию. И главное, где эту радиостанцию взять, с подходящими качествами. Но время для решения этих вопросов пока было.
– Роберт Августович, – обратился нарком к Дурляхеру [44] , вспомнив про этот неловкий момент. – На танк все еще не утвердили вооружение. Что вы думаете на этот счет?
44
Дурляхер
И закрутилось.
Вот в вопросах вооружения идей хватало. Самых разных. В том числе и дурацких.
Чего тут только не предлагали. И станковый пулемет основного калибра или их спарку, и крупнокалиберный пулемет, и 37-мм пушку Puteaux SA 18 или аналог, и 45-мм пушку Лендера-Соколова или аналог от Дурляхера, и 47-мм пушку Гочкиса, и 57-мм пушку Гочкиса, и 60-мм или 65-мм гаубицу Дурляхера, и так далее. В том числе и в разных комбинациях. В общем – было, о чем поспорить…
«Боже…» – мысленно простонал Фрунзе, когда вся эта комиссия сцепилась, а Роберт Дурляхер чуть было не подрался с Францем Лендером [45] . Во всяком случае так в какие-то моменты казалось, очень уж эмоционально они дебатировали, активно размахивая руками…
45
Лендер Франц Францевич (1881–1927) – российский и советский конструктор артиллерийского вооружения. Скончался в возрасте 46 лет.
Часть 3. Лето
"Наверху пищевой пирамиды вы не встретите ни одного вегетарианца."
Глава 1
1926 год, июнь 2, Москва
Птички щебечут.
Девушки за окном смеются, что-то обсуждая.
Жарко.
Но не так, чтобы сильно. Свежий ветерок приглушает пекло.
Михаил Васильевич глянул в окно и усмехнулся.
Он сидел в аудитории 1-ой Советской объединенной военной школы РККА имени ВЦИК. Это было военное училище общевойскового профиля, развернутое в 1921 году на базе пулеметных курсов, которые опирались на старую школу прапорщиков, еще царскую.
Сидел как студент. Один.
Чуть в стороне располагалась комиссия полного состава.
А на галерке – приглашенные журналисты и кое-кто из начальствующего состава РККА в качестве свидетелей. Чтобы никто не смог бы предъявить, будто бы нарком сфальсифицировал все это шоу. Если быть точным – сдачу экзаменов экстерном по курсу.
Предмет за предметом.
В рамках итоговой баллотировки. С теми же самыми требования, что и предъявляются выпускникам после трехлетнего курса.
У оригинального Фрунзе были таким вот экстерном закрыт гимназический курс. И имелся один год обучения в Политехническом ВУЗе. Образование нормальное по тем годам, но не блестящее. Да и, чтобы продемонстрировать ЦК, подстегнув его в принятии пакета
– Время. – степенно произнес председатель комиссии, глядя на песочные часы. – Михаил Васильевич, вы готовы?
– Последний бой, он трудный самый, – смешливо фыркнул Фрунзе вставая и выходя к комиссии. Начинался последний экзамен. – Да, я готов.
Наблюдатели оживились.
Все предыдущие он сдал на отлично. Оставался последний выстрел. И наблюдатели делали ставку на исход – будет ли осечка или нет. Они и не догадывались, что для человека с двумя высшими образованиями и ученой степенью, полученными там, в прошлой жизни, программа выглядела смешной. Тем более, что ее, по сравнению с дореволюционной, упростили из-за низкого уровня поступающих абитуриентов. По сути – малограмотных. Впрочем, чтобы не попасть впросак, нарком все одно – готовился. Честно и ответственно. Мало ли? Тем более, что, кроме общеобразовательных предметов, имелись и специализированные – военные. И их нужно было освоить. Вдумчиво. Чтобы не опростоволоситься.
Вышел.
Доложился по вопросам экзаменационного билета.
Ответил на дополнительные вопросы.
Все чин по чину.
– Михаил Васильевич, могу вас поздравить. Экзамены вы сдали, и мы имеем все основания засчитать вам полный курс. – весьма удовлетворенно произнес Лашук Петр Михайлович – начальник военного училища.
Ну а что? Чего бы ему не радоваться?
Записать в выпускники целого наркома для молодого учебного заведения было ценно и важно. Включив его в список третьего выпуска трехгодичных курсов.
– И что дальше, Михаил Васильевич? – спросил присутствовавший здесь в качестве наблюдателя от Политбюро Троцкий. – В Военную академию?
– Именно так Лев Давидович.
– Тоже экстерном?
– Не уверен, но попробую. А потом политех хочу закончить, в который поступал когда-то.
– Стоит ли? Вы ведь серьезно отвлекаетесь от работы. Не жалеете себя. Да и в ваших знаниях ни у кого сомнений нет. Особенно теперь – после этих изобретений и вашего личного участия в научно-конструкторской деятельности.
– Стоит Лев Давидович, стоит.
– Отчего же? Каждый час вашей работы очень важен для страны.
– Я зайду издалека. Какие-то сто лет назад от командующих дивизией или там корпусом что требовали? По сути ничего кроме только личной храбрости. Вся дивизия – вот она. Как на ладони. Плотной толпой стоит. И воюет она на узком фронте. В полный рост. Наступая в колоннах, словно на марше. Легко взглядом окинуть. А рядом другие. И там особенно не вывернешься. Из-за чего вся война превращалась в кошки-мышки в попытке собрать в кулак своих солдат больше, чем есть у противника. То есть, ходунки. Ибо на поле боя тактической грамотности от командиров особой не требовалось. Просто удачливость, чувство момента и храбрость. Иной раз до отчаяния.
– Допустим. Но при чем здесь это?
– При том, что уже в середине XIX века произошел перелом. Новое оружие изменило узор войны. Войска стали все шире растягиваться по площадям. И от командующего той же дивизией или корпусом стали ожидать совсем иного, нежели просто личной храбрости. А именно высоких организаторских навыков и обширных знаний в самых разных областях. Он более не был вождем дружины, он стал администратором войны. Однако царские генералы не сумели отреагировать своевременно. Оружие уже получило нарезы, а их мозги – нет.