Вирсавия. Неподсудная
Шрифт:
— Ты так сильно любила его?
— Я любила Урию, — тихо ответила Вирсавия. Она подняла голову. Ее глаза потемнели от боли, — но не так, как тебя. Я всегда мечтала о тебе, — она протянула Давиду руку ладонью вверх. — Ты тот мужчина, который держит мое сердце в своей руке.
Вирсавия сжала руку в кулак, ее глаза наполнились слезами.
Давид коснулся ее щеки, удивляясь мягкости ее кожи. Она была самой красивой женщиной в его царстве, и теперь она принадлежала ему.
— Ты не знаешь, как я люблю тебя, Вирсавия, — Давид заметил, как она вздрогнула, и сжал ее лицо
Его пальцы погрузились в ее волосы.
Давид стоял за дверью своей спальни и читал послание, принесенное ему Иорамом от царских советников. Государственные дела звали его. Давид раздраженно скомкал папирус. Не было никакой необходимости напоминать ему о том, что он ответственен за жизни своих людей, и о том, что пора было вернуться к государственным делам. Иорам молча ждал, глядя прямо перед собой.
— Вели евнуху позаботиться о моем гареме, — сказал Давид тихо, чтобы не потревожить сон Вирсавии.
— Да, господин мой царь.
Давид вернулся в спальню и бесшумно затворил за собой дверь.
Он пересек комнату и остановился возле кровати глядя на свою жену. Она была совершенна. Давид никогда не видел женщины прекраснее, чем Вирсавия, и знал, что она всегда будет такой. Как Сарра, жена Авраама. Улыбаясь, царь погладил жену по голове. Ее волосы были мягкие, как шелк. Больше он не будет страдать без Вирсавии. Теперь она принадлежала ему. Он мог позвать ее к себе в любой момент.
Давид сел на край кровати. Он поцеловал Вирсавию и ждал, когда она проснется. Она потянулась, и легкая улыбка появилась на ее лице. Потом она подняла на него глаза, и Давид понял, что Вирсавия больше не будет смотреть на него тем мечтательным и обожающим взглядом, каким смотрела на него, будучи юной девушкой. Ее любовь к нему была омрачена горьким опытом. Он не спрашивал почему. Она протянула руку и коснулась его лба. Давид сжал ее ладонь и поцеловал ее.
— Я не хочу оставлять тебя, но должен.
— Ты царь.
— Тебе приготовили комнату, — Давид убрал с ее лба завиток черных волос. — Если тебе что-нибудь понадобится или захочется чего-нибудь, скажи евнуху. Он обо всем позаботится.
Краска смущения залила щеки Вирсавии. Ее глаза увлажнились слезами.
Чувства, которые не мог определить и сам Давид, заставили его поторопить Вирсавию.
— Вставай, дорогая, — у него не было времени утешать плачущих жен! — Мы не можем всю жизнь провести в постели.
Он встал и отошел в сторону. За его спиной зашуршали одежды, Давид оглянулся, чтобы посмотреть, как она одевается. Вирсавия взяла свое вдовье платье.
— Нет! — Давид вырвал платье из ее рук, скомкал его и бросил в угол. Вирсавия, потрясенная этой вспышкой гнева, уставилась на мужа.
— Я должна идти в твой гарем обнаженной,
Давид широкими шагами пересек комнату и взял одну из своих туник.
— Надевай это!
С этими словами он бросил тунику в руки Вирсавии. Вирсавия стала одеваться, дрожа всем телом. Пурпурная кайма легла вокруг ее ног. Она выглядела такой юной и беззащитной, что напомнила Давиду маленькую девочку, крадущуюся за ним к потоку Ен-Гадди.
— Прости меня, Вирсавия.
Раздавшийся стук в дверь заставил их обоих вздрогнуть. Давид знал: пришел евнух, чтобы проводить Вирсавию в ее комнату.
— Входи! — крикнул Давид, и дверь отворилась. Вирсавия посмотрела на слугу, но не сделала ни шагу навстречу ему.
— Скоро я снова позову тебя, — многозначительно сказал Давид. Почему он должен чувствовать себя виноватым? Разве она не понимает, что он — царь? Вирсавия поднялась и прежде чем она успела отвернуться от мужа, он увидел на ее щеках слезы. Следом за евнухом она вышла из комнаты.
Давид потер рукой грудь, удивляясь, почему так сильно ныло сердце, если все закончилось именно так, как он задумал.
Покои Вирсавии были великолепны, теперь она вела роскошную и праздную жизнь. У нее была красивая одежда, ей готовили самые изысканные кушанья, ей покровительствовал сам царь. Вирсавия никогда не была одна, во дворце Давида жило более двухсот людей: шесть других его жен, многочисленные наложницы, дети, слуги, писари, мастера, рабочие, нянюшки, смотрители, повара, стражники, привратники, управляющие и ремесленники. Также во дворце жили старые почтенные воины, которые уже не могли держать в руках оружие. Приходили и уходили многочисленные посетители, так как родственники посещали жен Давида, и жены устраивали приемы.
Но никто не приходил к Вирсавии.
Когда жены Давида собирались за вечерней трапезой, они не разговаривали с Вирсавией или просто не замечали ее. Его старшие сыновья многозначительно поглядывали на нее: Амнон, самый старший, смотрел на Вирсавию с вожделением, а Авессалом — с презрением. Эти женщины и их дети теперь были ее семьей. В тот день, когда Вирсавия появилась на женской половине, Ахиноама сказала другим женам:
— Вот царская шлюха!
Вирсавия вспомнила, как дедушка однажды посоветовал ее отцу.
— Не доверяй никому, только своей семье.
Но Вирсавия знала, что она никогда не сможет довериться ни одной из жен Давида или их сыновьям и что ее ребенку всегда будет грозить опасность.
Медленно тянулись дни. Вирсавия все больше замыкалась в себе. От сплетен, ходивших по дворцу, веяло холодом, они раздражали ее, и ее характер менялся. Вирсавия была одна, она утешалась любовью к ребенку, которого носила под сердцем. Когда он родится, она не отдаст его глупой кормилице или няньке. Она оставит ребенка у себя и будет любить его. А если родится девочка, то она будет сама оберегать ее и лучше вырастит ее такой же женщиной, какой была сама, чем доверит ее воспитание чужим людям. И Вирсавия ждала. Пусть это будет сын, чтобы Давид мог гордиться!