Вирсавия
Шрифт:
Это ты хочешь пребывать во тьме, сказал я. Отчего-то вы, пророки, робеете света. Хочется тебе, чтобы мы оставались в оковах невежества и суеверия.
Почему ты так поносишь меня? — возмущенно спросил он.
Я не поношу, сказал я. Но чем большим знанием мы, люди, обладаем, тем взыскательнее вам, пророкам, должно быть в ваших прорицаниях.
Господь ожесточил твое сердце, сказал он.
Время покажет, кто из нас двоих прав, сказал я.
Да, с угрозою отвечал он. Время и Господь откроют правду.
Я приказал Иоаву произвести
Иоав же воскликнул: народ есть святыня!
И он воздел руки и теребил и крутил волосяную свою плеть, как всегда, когда бывает в замешательстве. Народ, и приумножение его, и множество его, сказал он. Все это святыня.
Да, сказал я. Народ посвящен Богу.
И я сложил песнь. И пел:
Надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется, пребывает вовек. Горы окрест Иерусалима, а Господь окрест народа Своего отныне и вовек. Ибо не оставит Господь жезла нечестивых над жребием праведных, дабы праведные не простерли рук своих к беззаконию. Благотвори, Господи, добрым и правым в сердцах своих. А совращающихся на кривые пути свои да оставит Господь ходить с делающими беззаконие. Мир на Израиля.Если надобен Господу многотысячный народ, сказал Иоав, ты сможешь увидеть это собственными глазами. Какое тебе удовольствие от того, что все будут сосчитаны по головам?
И мы смотрели друг на друга, не понимая друг друга. В молодости никогда не бывало такого с Иоавом и мною.
Удовольствие? — сказал я, будто слово это было мне незнакомо. Удовольствие?
И я велел ему идти, ему и тысяченачальникам над войском, и пошли они за Иордан в долину Гадову, а оттуда в Галаад и дальше, к Сидону.
И народ дозволил произвести исчисление. Во многих местах женщины и те собирались и требовали, чтобы их сосчитали, они думали, что если не будут сосчитаны, то перестанут быть, часто люди мои вынуждены были с большою суровостью разгонять толпы этих женщин.
Из Сидона Господь направил их к пограничным крепостям у Тира, оттуда через землю Асирову, по равнине Изреельской, через Сарон и по Аиалону в Иуду. И Господь держал свою руку над ними и даровал их душам силу соединять непрерывно растущие числа.
Девять праздников новомесячия отпраздновал я, пока продолжалось исчисление.
И вот возвратился Иоав.
Восемьсот тысяч мужей сильных, способных к войне, в Израиле. Пятьсот тысяч мужей в Иуде.
Числа эти ошеломили меня. Когда услышал я обо всех этих сотнях тысяч, я заплакал.
Количества поразили меня, как удар длани Всемогущего.
Сердце человеческое не вмещает таких множеств людей. Люди не таковы.
И понял я, что согрешил перед Господом, замахнулся копьем на владычество Божие.
Я принес десять овец в жертву, недостаточную жертву вины.
Утром пришел ко мне пророк. Господь послал его.
Да, сказал я ему. Крайне неразумно я поступил, когда велел исчислить мой народ. Властитель, превращающий людей в числа и количества, не заслуживает ничего, кроме смерти. Назови мне теперь мое наказание.
Избери его сам, ответил пророк. Быть ли голоду в стране твоей семь лет. Или чтобы ты три месяца бегал от неприятелей твоих, чтобы они преследовали тебя. Или чтобы в продолжение трех дней была моровая язва среди народа твоего.
И я ответил: я выбираю моровую язву. Но пусть впадем мы в руки Господа, ибо велико милосердие Его.
И я добавил:
Только бы в руки человеческие не впасть мне.
И пришел ангел моровой язвы и истребил всякое количество и всякое число в моем счете населения, он как бы выхватил нож, стер всякий знак, оставленный исчисляющими, и сказал Иоав: что я говорил? И только на третий день у гумна Орны остановился ангел, я видел, как он стоял там, огромный против вечернего неба; десять дней мой народ, мой несчетный народ, хоронил мертвецов.
И я купил гумно у Орны, купил за пятьдесят сиклей серебра и устроил благодарственный жертвенник под ногою ангела, на том месте, где он стоял.
Вирсавия говорит, будто сын мой Соломон сказал: там бы надобно воздвигнуть храм Господу. Он часто размышляет о Господе. У меня он всегда говорит только о Господе. Это утомляет меня.
Вирсавия говорит о моровой язве, которая истребила народ, вот что: я не понимаю, почему Господь наказал тебя.
Но я отвечаю:
Не кто иной, как Господь, внушил мне мысль исчислить народ.
И Он же запретил мне делать это.
И Он же вел моих людей и давал им силу беспрерывно растопыривать пальцы, дабы сосчитать каждую голову.
Именно в этой двойственности я узнаю Господа. Многообразие и противоречивость отличают Его. Внушение и запрет. Искушение и ответственность. Обетование и кара.
Несоединимость венчает Его.
А она спрашивает:
Но почему же Он наказывает тебя?
Чтобы явить Себя, отвечаю я. Если бы Он не наказывал меня, я бы не видел Его.
Авессалом по-прежнему в Гессуре. Я решил так: по прошествии двух лет я позволю ему возвратиться сюда, в Иерусалим. Иоав склоняет меня к этому. А может быть, и Вирсавия тоже, Авессалом был ей как сын или брат, как сын или брат, не больше. Они уговаривают меня. И я соглашусь.
Писец, Господь окрест народа своего отныне и вовек.
Мир на Израиля.
_____
Давид начал слушать людей. В молодости он был одержим жаждою превратить всех в слушателей. Быть может, теперь он слушал от усталости.