Виртмастер
Шрифт:
Я ни на минуту не сомневался в том, что дух Злого Бога уже покинул эту оболочку и теперь на пол пути к своей Темной обители.
А вот чего я никак не мог предвидеть, так это то, что черные доспехи начнут пульсировать красным примерно раз в минуту.
Вот только мигание это постепенно убыстрялось и это мне совершенно не понравилось, а чуйка моя, во весь голос завопила:
— Сматывайся отсюда, парень!
Чувство опасности не смогло дезориентировать даже очередное, весьма потешившее самолюбие, сообщение:
— ПОЗДРАВЛЯЕМ! ВЫ ОДЕРЖАЛИ ПОБЕДУ
ТЕПЕРЬ ВАШ РЕЙТИНГ ПОДНЯЛСЯ НА НЕСКОЛЬКО ДЕСЯТКОВ ПУНКТОВ, ТЕМ САМЫМ ЗНАЧИТЕЛЬНЛ ПРИБЛИЗИВ ВАС К КАСТЕ ИЗБРАННЫХ, ИМЕЮЩИЙ БОЖЕСТВЕННОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ!!!
ИМЕЮТСЯ НЕРАСПРЕДЕЛЕННЫЕ БАЛЛЫ И НОВЫЕ УМЕНИЯ!
ЖЕЛАЕТЕ ПОДРОБНО РАССМОТРЕТЬ ИХ СЕЙЧАС?!
Вопрос я оставил без ответа.
Сейчас я лихорадочно думал вовсе не об новых открывшихся способностях.
В последнее время я ни единожды убеждался в том, что интуиция меня подводит очень редко, поэтому со всех ног рванулся вперёд, прямо в разъяренную толпу адептов Злого Бога, раскручивая энергетическое лассо с Двуединым, до скорости вертолетной лопасти.
Когда я обернулся назад, пару мгновений назад, красные вспышки почти слились в одно яркое свечение.
Не теряя времени я рванул за мраморную колонну, подпирающую свод, мощными пинками отправляя прочь из моего будущего укрытия двух адептов веры, одним из которых был Лысый в облике орка, или гоблина.
Именно в этот миг и грянул чудовищный взрыв.
***
Когда пыль и дым немного рассеялись, я увидел, что в той части Храма где я находился, в живых остался лишь я один, а остальные валялись на полу бесформенными кусками раздавленной плоти.
Я всё ещё пребывал в состоянии контузии, когда обратил внимание на некий предмет, валяющийся, буквально, у самых моих ног.
Не до конца отдавая себе отчет в том, что собственно делаю, я поднял вещицу.
И в тот же миг полыхнуло:
— ПОЗДРАВЛЯЕМ! ВЫ ОБНАРУЖИЛИ РЕДЧАЙШИЙ АРТЕФАКТ — ДЛАНЬ БОГА!!!
Дальнейшее могу списать лишь на последствие глубокого шока и контузии: развернув кулак Злого Бога, все ещё облаченный в перчатку, я приставил его к своему собственному запястью, с недавних пор лишенному кисти.
Глава 30 Финал первой книги
Глава 30
Разбираться с тем, какие «плюшки» мне принесла, так называемая, «рука господня» мне было уже, извиняюсь за тавтологию, не с руки, ибо в месте контакта с божественным артефактом моментально возникло непереносимое жжение, которое заставило меня взвыть волком и завертеться на месте, пытаясь оторвать от моей культи инородный предмет.
Однако, все мои старания были безуспешны — «Длань Бога» крепко-накрепко схватилась с моим телом, причиняя немыслимую боль.
Ощущение было такое, будто бы я угодил обрубком руки в кипящее масло, а затем упорно продолжал держать изувеченную конечность в этой субстанции, продлевая собственные мучения.
Через несколько секунд боль свалила меня на замусоренный
Не имею ни малейшего понятия о том, сколько времени я провёл в подобном состоянии и вышел бы из него вообще когда-нибудь если бы краем глаза не заметил того, что ко мне, сантиметр за сантиметром, приближается, волоча по полу собственные внутренности тот, кого ещё несколько минут назад посчитал абсолютно мертвым.
Лысый был изломан, истекал кровью, но продолжал ко мне ползти, исполненный безумной решимости вынести мне смертельный приговор.
Вот это я понимаю — сила воли! Или сила ненависти?…
И, словно в очередной раз подтверждая серьёзность своих намерений, когда выпотрошенные внутренности Никоненко зацепились за нагромождение из мертвой плоти, он не стал себя утруждать и распутывать этот клубок голубоватых кишок, и единым взмахом клинка отделил их, а затем улыбаясь, как это могут лишь полнейшие безумцы, продолжил своё движение, конечной целю которого являлось моё беспомощное тело.
Не смотря на то, что выглядел Никоненко очень хреново, но что-то подсказывало мне, что сил добраться до меня у него хватит.
Я было подумал, что ошибся, когда Лысый резко согнулся и закашлялся, обильно разбрызгивая вокруг себя кровь, скопившуюся в легких. Но вот тот прокашлялся, утер рукавом алую пену с подбородка и вновь двинулся на меня.
Его окровавленные губы что-то беспрестанно шептали, но расслышать что именно для меня не представлялось возможным. И только тогда, когда нас разделяло чуть больше метра я, наконец-то, расслышал то, что он повторял, как нескончаемую мантру:
— …ты сдохнешь, сдохнешь, сдохнешь…
Как бы мне не было плохо, но и умирать подобным образом вовсе не хотелось.
Я, как смог, попытался отползти. Однако, и Лысый, почувствовал, что добыча уже близка, ускорился, медленно, но верно настигая меня.
Его первая попытка вонзить в меня кинжал увенчалась неудачей — острозаточенная сталь лишь чиркнула по тому месту, где ещё мгновение назад корчилось моё, сотрясаемое болевыми спазмами, тело.
Вторая попытка была более успешной — кончик лезвия пробил правый рукав куртки и вонзился в плечо, разрывая мышечные волокна.
Должно быть клинок задел какой-то нерв и рука с силой распрямилась.
Удар правого кулака пришёлся прямиком в лицо Никоненко.
Если бы я не видел это собственными глазами, то ни за что не поверил бы в то, что кто-то способен на подобное: лицевые кости Лысого были раздроблены и чудовищным по своей силе ударом вбиты вглубь черепа, тело отлетело в сторону на несколько метров, а затем, уже не подовая признаков жизни, замерло.
А ещё мне стало легче. Значительно легче! Словно удар в лицо моего давнего врага неожиданно поставил всё на свои места. Жжение, которое изводило меня адовыми муками, внезапно прошло, и я даже смог кое-как сесть.