Виртуальная история: альтернативы и предположения
Шрифт:
Решение Карла вступить в войну в 1639 г., не созывая Парламент, было расценено как показатель более глубокой (и в итоге роковой) безучастности его режима к обидчивости местных правящих элит Англии [208] . Ни один английский монарх со времен Эдуарда II, который отважился на это в 1323 г., не пытался развязать серьезную войну, не созывая две палаты Парламента – и это, судя по всему, не сулило ничего хорошего [209] . И все же были более современные и более успешные прецеденты. Елизавета I, которая могла тягаться с Карлом I в своей нелюбви к парламентам, в 1559–1560 гг. организовала успешную военную кампанию по изгнанию французов из шотландского Лоуденда, не обращаясь при этом к законодательной власти. В 1562 г. она снова вступила в войну и отправила экспедиционный корпус в Гавр, не созывая Парламент [210] . Само собой, обычно во время войны Парламент созывался, однако это не было conditio sine qua non для эффективной военной кампании.
208
Недавно традиционный взгляд был пересмотрен в работе: Cope E. S. Politics without Parliaments, 1629–1640. London, 1987. Pp. 153–154, 163–177.
209
Russell C. The Nature of a Parliament in Early Stuart England // Tomlinson H. (Ed.). Before the English Civil War: Essays in Early Stuart Politics and Government. London, 1983. P. 129.
210
Fissel M. Ch. The Bishops’ Wars: Charles I’s Campaigns against Scotland, 1638–1640. Cambridge, 1994. P. 8.
Стоит отметить, что не только льстивые придворные считали, что в 1639 г. король мог вступить в войну, не прибегая к парламентским субсидиям для покупки победы. Изучая различные ресурсы, доступные королю в феврале 1639 г., Эдвард Монтегю – сын пуританского нортгемптонширского лорда Монтегю из Ботона – полагал, что все очевидно: “королю не потребуется Парламент” [211] .
211
Historical Manuscripts Commission, Buccleuch and Queensberry (Montagu House) MSS. 3 Vols. 1899–1926. Vol. I. P. 276, Edward Montagu to the 1st Lord Montagu of Boughton, 9 February 1639. (Благодарю за ссылку профессора Фиссела.)
Разработанная Карлом зимой 1638–1639 гг. стратегия разгрома ковенантеров предполагала совместные действия армии и флота. В нее входило четыре ключевых элемента [212] . Первым были десантные войска маркиза Гамильтона (в высшей степени сочувствующего Англии шотландского вельможи, который был генералом королевских войск в Шотландии), насчитывавшие 5000 человек на восьми военных судах и тридцати транспортниках (это были ощутимые результаты сбора корабельных налогов в 1630-х гг.). В их задачу входила блокада Эдинбурга и организация плацдарма на восточном побережье Шотландии [213] . Вторым элементом была атака на западное побережье Шотландии, возглавляемая изворотливым политиком Рандалом Макдоннелом, 2-м графом Антримом, в задачу которого входило разделение сил ковенантеров и их разгром на западе. Третий элемент стратегии должен был обеспечить верный наместник короля, лорд-депутат Ирландии Уэнтуорт: планировалось, что он высадится на западном побережье Шотландии, поддержит предполагаемое наступление Антрима и оставит 10 000 ирландских солдат (в основном католиков) на расстоянии возможного удара от Эдинбурга. Четвертым, главным, элементом наступления была мобилизация английской армии. Она должна была подойти к реке Твид (естественной границе между Англией и Шотландией) и быть готовой не только отражать набеги ковенантеров на всем протяжении английской границы, но и при необходимости форсировать Твид и вступить в войну на землях ковенантеров. Вне зависимости от того, намеревался ли Карл по-прежнему вернуть себе Эдинбургский замок – как он планировал изначально, [214] – приготовления артиллерийско-технической службы к кампании не позволяют усомниться, что рассматривалась возможность взятия шотландских крепостей штурмом [215] . Карл хотел быть готовым к началу наступательной войны.
212
Лучший современный обзор кампании 1639 г. см. в работе: Fissel M. Ch. The Bishops’ Wars: Charles I’s Campaigns against Scotland, 1638–1640. Cambridge, 1994. Pp. 3–39.
213
Macinnes A. I. Charles I and the Making of the Covenanting Movement, 1625–1641. Edinburgh, 1991. P. 193; Fissel M. Ch. The Bishops’ Wars: Charles I’s Campaigns against Scotland, 1638–1640. Cambridge, 1994. P. 5; наиболее полную оценку роли Гамильтона можно найти в работе: Scally J. J. The Political Career of James, 3rd Marquis and 1st Duke of Hamilton (1606–1649) to 1643. (University of Cambridge, Ph.D. dissertation, 1993).
214
Bodl. Lib., MS Clarendon 16, fol. 20, Sir Francis Windebanke to Sir Arthur Hopton, 15 March 1639.
215
PRO, WO 49/68, fol. 22v – 23.
Этому плану не суждено было сбыться. Все войны, спонсирует их Парламент или нет, обычно проверяют казну на прочность, и война 1639 г. не стала исключением [216] . В 1639 г. из казны выделили относительно небольшую сумму – около 200 000 фунтов стерлингов, – и это почти наверняка повлекло за собой недооценку расходов [217] . Однако несоразмерность казенного снабжения была отчасти компенсирована достаточно крупными суммами, собранными местными джентри и потраченными на нужды ополчения. (В марте 1639 г. одни только йоркширские джентри утверждали, что потратили 20 000 фунтов, хотя это не нашло отражения в записях казначейства.) [218] Пожалуй, главным недостатком стратегии был тот факт, что она не предполагала оказания своевременной поддержки сопротивлению ковенантерам, возглавляемому католиком маркизом Хантли и его сыном лордом Эбойном на северо-востоке шотландского Хайленда, в результате чего король упустил возможность создать в Шотландии ядро “роялистской партии” в 1639 г. [219] Остальные элементы стратегии Карла не оправдали себя, из-за чего от них пришлось отказаться. Рекрутов Уэнтуорта не удалось мобилизовать вовремя. Антрим тоже не сумел отправить обещанное количество солдат. Гамильтона одолевали серьезные сомнения относительно рекрутов из Восточной Англии, которых отдали под его командование. Когда пэров созвали в Йорке, чтобы они одобрили кампанию, лорды Сэй и Брук организовали провокационный публичный протест против непарламентских методов, которые Карл использовал для ведения войны. Двадцать второго мая также случилось зловещее солнечное затмение.
216
Alsop J. D. Government, Finance, and the Community of the Exchequer // Haigh Chr. (Ed.). The Reign of Elizabeth I. London, 1984. P. 101–23; Fissel M. Ch. The Bishops’ Wars: Charles I’s Campaigns against Scotland, 1638–1640. Cambridge, 1994. Pp. 137–143. Профессор Фиссел заключает (p. 151): “Ожидалось, что казна исполнит задачу, которая в то время была ей не под силу. Однако тот факт, что деньги [затребованные королем на военную кампанию] в конце концов были выделены, демонстрирует жизнеспособность института и выдержку персонала”.
217
PRO, E 403/2568, fol. 72.
218
PRO, SP 16/414/93, fol. 219, deputy lieutenants of Yorks. to Sir Jacob Astley, c. 14 March 1639.
219
Гамильтон, к примеру, понимал стратегическое значение северо-востока и отправил три своих военных судна в Абердин в начале 1639 г., тем самым усилив роялистское сопротивление движению ковенантеров в регионе. Однако этого было недостаточно, чтобы спасти вооруженных роялистов Хантли от поражения в битве с ковенантерами (под командованием Монтроза) в апреле. Впрочем, на потенциальный ущерб, который могла нанести должным образом поддержанная кампания роялистов на северо-востоке, намекает возобновленная весной 1639 г. кампания Абойна (второго сына Хантли). Хотя английская армия не поддержала эту кампанию, ковенантеры сумели подавить сопротивление Абойна только 20 июня 1639 г., через два дня после заключения Бервикского мира. Macinnes A. I. Charles I and the Making of the Covenanting Movement, 1625–1641. Edinburgh, 1991. P. 193; Gordon P. A Short Abridgement of Britane’s Distempter, 1639 to 1649. Spalding Club, Aberdeen, 1844. Pp. 12–28. (Я благодарен профессору Аллану Макиннесу за обсуждение этого вопроса.)
Однако мобилизация продолжалась, так что надежда еще не была потеряна. С энтузиазмом поддержал мобилизацию Йоркшир, который рассматривался в качестве основной мишени шотландского наступления, в связи с чем поддержка местных джентри считалась критически важной для успеха кампании. Отклик этого графства впечатлил даже строгого командующего Уэнтуорта – президента Совета Севера, – который написал заместителям командующего территориальной армией Йоркшира (ответственным за созыв ополчения), похвалив их “верность и мудрость, которые нашли выражение в славном проявлении чувства долга… когда вы выразили готовность явиться в распоряжение [Его величества]” [220] . Когда 30 марта 1639 г. король прибыл в Йорк, чтобы обосноваться там и лично наблюдать за приготовлениями к грядущей кампании, его встретили стихийными демонстрациями преданности. “Титулованное дворянство и джентри северных земель радостно приветствовали придворных, как и командующие отрядами ополчения, которые выражали готовность служить Его величеству в этом походе во имя защиты страны” [221] . К середине апреля Гамильтон с удовольствием осознал, что его прежний пессимизм был необоснован, а “отряды солдат [под его командованием], в целом, прекрасно обучены, хорошо одеты и вооружены не так плохо, как [он] опасался” [222] . Хотя каролинский режим и вышел на предел своих возможностей, он все же не падал. К концу мая 1639 г. он сумел собрать армию численностью от 16 000 до 20 000 человек, что было сравнимо с созданной в ходе Гражданской войны Армией нового образца (которая редко достигала своей формальной численности в 21 400 солдат) и более чем в три раза превышало размер английского войска, разгромившего шотландцев при Данбаре в 1650-м [223] . Когда войска Карла с “огромной пышностью и помпой” вышли из Йорка и направились к границе, чтобы начать кампанию, ничто не намекало, что кто-либо рассматривал возможность иного исхода, кроме победы короля [224] . В мае, когда его армия была собрана и начались учения, боевой дух укрепился, а некогда разношерстные рекрутские отряды постепенно превратились в серьезную боевую силу. “Если мы вступим в бой, это будет самая кровавая битва в истории, – хвалился полковник Флитвуд, – ведь мы готовы открыто бросить вызов [бунтовщикам]; наш дух силен, и сноровка не подведет” [225] . Король был совершенно объективен, когда описал собранные к началу июня войска как пребывающие “в заметно хорошем состоянии и жаждущие увидеть своих врагов в лицо”. Карл был напорист и “более не собирался терпеть неповиновения” [226] .
220
Sheffield Central Library, Wentworth Woodhouse Muniments, Strafford Papers 10 (250–1) a, Viscount Wentworth to the deputy lieutenants of Yorks., 15 February 1639. (Эту и последующие ссылки в этом абзаце я почерпнул из готовящейся к публикации статьи доктора Дэвида Скотта из лондонского фонда “История Парламента” о реакции
221
Rushworth J. Historical Collections. Part II (1680). Vol. II. P. 908; ср.: Sheffield Central Library, Wentworth Woodhouse Muniments, Strafford Papers, 19 (29), Sir William Savile to Viscount Wentworth, 26 April 1639.
222
Scottish Record Office, Hamilton MS GD 406/1/11144, 19 April 1639.
223
Численность Армии нового образца приводится в работе: Gentles I. The New Model Army in England, Ireland, and Scotland, 1645–1653. Oxford, 1992. Pp. 10, 392.
224
Yorks. Archaeological Society Library, Leeds, DD53/III/544 (Annals of York), unfol.
225
Bodl. Lib., MS Ashmole 800 (Misc. political papers), fol. 51v (first series of foliation), Colonel Fleetwood to his father, Sir Giles Fleetwood, York, 5 April 1639.
226
BL, Add. MS 11045, fol. 27, [Edward Rossingham to Viscount Scudamore], 11 June 1639.
И все же 4 и 5 июня 1639 г., когда две армии подошли вплотную друг к другу, короля вдруг стали одолевать сомнения. Граф Холланд, командовавший разведывательной группой, в которую входило 3000 пехотинцев и 1000 кавалеристов, 4 июня встретился с шотландской армией в Келсо и решил отступить, ошибочно посчитав, что шотландское войско гораздо более многочисленно [227] . Пятого июня командующий ковенантерами Александр Лесли укрепил это заблуждение, собрав шотландскую армию на Дунском холме на северном берегу реки Твид в пределах видимости королевской армии, чтобы создать обманчивое представление о численности войска [228] . Ближе армии так и не сошлись. Опасаясь разногласий в командовании и из-за тактики ковенантеров полагая, что армия противника существенно превосходит его собственную, король решил, что вторжение в Шотландию теперь невозможно [229] . Вместо этого он сделал ставку на переговоры, чтобы оттянуть время, не рискуя при этом столкновением, в котором, как ему казалось, противник имеет колоссальный перевес. Шестого июня командование ковенантеров, которое не меньше короля хотело избежать битвы, предложило Карлу заключить перемирие, и тот быстро согласился [230] .
227
Существует вероятность, что, сообщая королю о численности ковенантеров, Холланд намеренно завысил цифры, чтобы отговорить Карла от вступления в битву, см.: Russell C. Fall of the British Monarchies 1637–1642. Oxford, 1991. З. 63. Руководство ковенантеров (вероятно, вполне обоснованно) считало, что Холланд симпатизирует их движению, и несколькими неделями ранее использовало его в качестве “посредника” при попытке связаться с наиболее влиятельными английскими аристократами. Кажется крайне маловероятным, что на Дунском холме он дал королю непредвзятый совет. National Library of Scotland, Crawford MS 14/3/35 (ранеее в John Rylands Library (Manchester)), 25 May 1639 (for the approach from the Covenanters). (Я благодарен за наводку профессору Расселлу.)
228
Aston J. Iter Boreale, Anno Salutis 1639 // Hodgson J. C. (Ed.). Six North Country Diaries. (Surtees Soc. 118). Durham, 1910. P. 24 (printing BL, Add. MS 28566). Henry Guthrie, Bishop of Dunkeld, Memoirs [of]… the Conspiracies and Rebellion against King Charles I. 1702. Pp. 49–50 (printing Clark Memorial Library, Los Angeles, MS O14M3/c. 1640/Bound, ‘Observations upon the arise and progresse of the late Rebellion’).
229
Scottish Record Office, Hamilton MS GD 406/1/1179, Sir Henry Vane Sr to Hamilton, 4 June 1639. В этом письме излагаются сомнения короля: “Его величество теперь отчетливо понимает и полностью осознает, что обсуждавшееся в галерее [Уайтхолла] при участии Его величества, вашей светлости [Гамильтона] и меня самого в высшей степени оправдалось в этом случае”. Напечатавший это письмо Нэлсон, вероятно, точно толкует разговор в галерее, когда предполагает, что речь в нем шла о нежелании английских пэров и джентри “вторгаться в Шотландию”. Nalson J. An Impartial Collection of the Great Affairs of State. 2 vols. (1682–1683). Vol. I. P. 230.
230
Nalson J. An Impartial Collection of the Great Affairs of State. 2 vols. (1682–1683). Vol. I. Pp. 231–233. Складывается впечатление, что нет никаких оснований предполагать, что переговоры начал король, см.: Gardiner S. R. History of England. 10 vols. vol. IX. London, 1891. P. 36; Sharpe K. The Personal Rule of Charles I. New Haven, 1992. P. 808.
Это решение вступить в переговоры с ковенантерами в июне 1639 г. стало, возможно, величайшей ошибкой в жизни Карла. Заключенный в итоге Бервикский мир позволил королю вернуть контроль над его шотландскими крепостями (включая Эдинбургский замок) и исполнил его требование о роспуске повстанческого правительства ковенантеров, так называемых “Четырех столов” [231] , однако взамен король обязался допустить созыв шотландского парламента и Генеральной ассамблеи Шотландской церкви. Было вероятно, что первый предъявит жесткие требования к заочному отправлению власти Карла над Шотландией, а вторая одобрит упразднение епископата в Шотландской церкви. Поскольку ни одна из перспектив не была приемлема для короля, этот мирный договор лишь дал ему отсрочку. Чтобы поставить Шотландию на колени, он должен был снова начать войну. Более серьезной была реакция на это военное поражение в Англии. Участникам английской мобилизации казалось, что их время и деньги были выброшены на ветер – как теперь представлялось, “безуспешно, бесплодно и напрасно” [232] . К кампании было подготовлено многочисленное войско, но победу упустили без единого выстрела.
231
На практике, однако, это условие было выполнено лишь частично: “пятый стол” (руководство ковенантеров) функционировал в качестве временного института до февраля следующего года, хотя это противоречило условиям мирного договора. (Я благодарен профессору Макиннесу за обсуждение этого вопроса.)
232
Sharpe K. The Personal Rule of Charles I. New Haven, 1992. P. 809.
И все же решение короля вступить в переговоры было основано на элементарном просчете. Оценки численности и мощи шотландской армии, от которых отталкивался Карл, были сильно раздуты. На самом деле королевская армия в начале июня 1639 г. была равна по численности войску ковенантеров или даже превосходила его – возможно даже, на целых 4000 человек [233] . Как заметил в то время сэр Джон Темпл, английская армия росла каждодневно и численность кавалерии (самого важного в тактическом отношении подразделения войска) уже дошла до 4000 человек [234] . Когда Холланд встретился с войсками Лесли у Келсо, моральное состояние шотландцев оставляло желать лучшего. “Солдаты шотландской армии [у Келсо] искренне верили, – гласило одно донесение английской разведки, – что, если бы дело дошло до битвы, мы [англичане] разгромили бы их” [235] . Более того, шотландцев одолевала острая нехватка продовольствия, оружия и живых денег [236] . К началу июня в армии Лесли началось дезертирство. Рано или поздно распространились бы сведения об истинном состоянии его войска. Даже самый строгий современный критик огрехов каролинского режима при проведении этой кампании согласится, что в июне 1639 г. король был на грани успеха. “Как ни парадоксально, Карл был гораздо ближе к победе, чем он мог представить. Если бы он отложил переговоры еще на неделю-другую, шотландская армия, вероятно, распалась бы, поскольку ее запасы денег и продовольствия были на исходе” [237] . Учитывая, что королевская армия при этом осталась бы невредимой, Карл смог бы без проблем одолеть Эдинбург. Шестого июня предводители ковенантеров попросили перемирия, а двумя неделями позже они бы, скорее всего, капитулировали.
233
Furgol E. M. The Religious Aspects of the Scottish Covenanting Armies, 1639–1651. (University of Oxford, D. Phil. dissertation, 1982). Pp. 3, 7. Оценки доктора Фаргола принимаются профессором Фисселом, который дает самый подробный современный обзор кампаний: Fissel M. Ch. The Bishops’ Wars: Charles I’s Campaigns against Scotland, 1638–1640. Cambridge, 1994. P. 31n.
234
Bruce J. (Ed.). Letters and Papers of the Verney Family. (Camden Soc. 56). 1853. P. 251.
235
BL, Add. MS 11045, fol. 32r, [Rossingham to Viscount Scudamore], 25 June 1639.
236
Fissel M. Ch. The Bishops’ Wars: Charles I’s Campaigns against Scotland, 1638–1640. Cambridge, 1994. P. 31n; Stevenson D. The Financing of the Cause of the Covenants, 1638–1651 // Scottish Historical Review 51 (1972). P. 89–94.
237
Fissel M. Ch. The Bishops’ Wars: Charles I’s Campaigns against Scotland, 1638–1640. Cambridge, 1994. P. 38.
Современникам Карла подтекст был очевиден. Эдвард Россингем, который был, пожалуй, информирован лучше остальных корреспондентов, в августе 1639 г. выразил общее мнение: “Я слышал, многие трезвомыслящие люди полагают, что, если бы Его величество воспользовался своим преимуществом, чтобы наказать [шотландцев] за дерзость, он мог бы взять Эдинбург и посеять среди них такое смятение, что простой народ точно вынужден был бы покинуть своих господ [из числа ковенантеров]” [238] . Несмотря на все проблемы, которые королю чинили неповоротливые командиры учений, непокорные аристократы вроде лордов Сэя и Брука и перегруженные работой чиновники артиллерийско-технической службы, современникам казалось, что Карл I мог выйти победителем из войны 1639 г.
238
BL, Add. MS 11045, fol. 45, [Rossingham to Viscount Scudamore], 13 August 1639.
Представим, что “трезвомыслящие люди” летом 1639 г. были правы и король вступил в битву с “бунтарями”-ковенантерами и победил – или обеспечил себе преимущество, просто дождавшись, пока шотландское войско расформируется. Каковы были шансы режима выстоять и продержаться в течение 1640-х гг. и далее, если бы корона одержала победу в 1639-м? Можно высказать несколько замечаний к такому сценарию. Даже если списать со счетов вигскую и марксистскую телеологию, все равно есть основания заметить, что изучение случайных обстоятельств конкретного исторического момента нельзя считать корректным критерием оценки долгосрочных шансов правительства на успех. Контраргумент может быть таким: победа 1639 г. не предоставила бы долгосрочной гарантии выживания режима, а лишь принесла бы временное облегчение. Разве режим не пал бы рано или поздно под давлением английских оппонентов даже без своевременной помощи шотландцев?