Виртуальный меч Сталина
Шрифт:
В 1944 г. сложилась зеркальная ситуация, когда наступающая Красная Армия столкнулась с малоуязвимыми танками Вермахта.
«Находясь в укрытиях полевого типа, немецкие «Тигры» и «Пантеры» могли с высокой точностью и на больших дистанциях поражать атакующие советские танки и поддерживающие их САУ, оставаясь практически неуязвимыми от их огня. По сути немецкие танки ПТО являлись ключевыми элементами противотанковой обороны и обеспечивали повышенную устойчивость всей войсковой обороны. В то же время наступающие советские войска для борьбы с немецкими танками и
В 1941 г. Т-34 и КВ имели гораздо большее превосходство над Pz-III и Pz-IV, чем в 1944 г. имели «Тигры» и «Пантеры» над ИС-2 и Т-34–85, если те вообще имели. Дело в том, что в конце войны качество немецкой брони значительно ухудшилось.
«На наши заводы часто привозили для переплавки разбитые фашистские танки. Швы на них были сварены вручную и весьма некачественно. Мы делали анализы, макро– и микрошлифы; они показали, что швы, как и сама броневая сталь, хрупкие и поэтому плохо сопротивлялись советским снарядам. Видимо, немцы меньше считались с качеством брони и сварки, а стремились выпускать побольше танков, чтобы произвести моральное впечатление и запугать нас» [Патон, 18, с.253].
Проблемы с броней были и нас.
«Есть сведения, что в 1942 году в связи с нехваткой броневой стали, для упрощения и удешевления производства были снижены нормативы на качество брони для Т-34 — отныне на них могла идти обычная котельная сталь. Якобы по указаниям «сверху», толщина брони тоже снижалась до 25–30 мм. Словом, можно предположить, что реальные ТТХ танков Т-34 постройки второй половины 1942 очень сильно отличаются друг от друга и далеко не всегда соответствуют «официальным», приводимым в документах» [12, с.476].
Таким образом, в 1941 г. немецкие танки с малокалиберными или короткоствольными орудиями, пригодными лишь «для борьбы с партизанами» одерживали верх над советскими крепостями на гусеницах. В конце 1942 — начале 1943 гг. немецкие танки уже с длинными стволами, а советские с ослабленной броней уже весьма уязвимы, но происходит перелом. В 1944 г. «Тигры» и «Пантеры», хотя с толстой, но плохого качества броней становятся основой противотанковой обороны. Хотя советские танки уже с качественной и более толстой броней и с более мощным вооружением (у ИС-2 122-мм пушка и 120-мм лобовая броня).
Так почему же советские танки 1941 г. не оказались для немцев столь же трудно преодолимой обороной, что и немецкие танки конца войны? Куда делись наши ничем не пробиваемые танки? Выдвигаются версии одна нелепей другой. Например:
«При внезапном ударе советских танкистов перестреляли еще до того, как они добежали до своих танков, а танки сожгли или захватили без экипажей» [Суворов, 14, с.399].
В общем, диверсанты с пистолетами в руках в ночь на 22 июня проникли перестреляли всех танкистов. Вернее не всех, а только тех, которые на Т-34 и КВ. А зачем немцам танк без экипажа сжигать? А если его захватить, то почему не использовать?
«Красная Армия готовила агрессию, и потому дополнительные тысячи танков перебрасывались железнодорожными эшелонами к границам. Война застала эшелоны в пути. Если перебит один рельс и ваш эшелон остановился в поле, пехота попрыгала из вагонов и пошла воевать, но как с платформы снять КВ, который весит 47 тонн?» [Суворов, 14, с.400].
Это более правдоподобно, но во втором стратегическом эшелоне по архивным данным Т-34 и КВ не было, кроме разве что 1-й Московской дивизии. И не о «дополнительных тысячах танков» вопрос, а все о тех 1475 танках новых типов, которые были именно в первом стратегическом эшелоне и поэтому в поездах быть не могли. А вот еще:
«Красная Армия готовила внезапный удар на 6 июля 1941 года, и потому, как перед каждым грандиозным предприятием, шла лихорадочная подготовка. В танковых войсках это выглядит так: гусеницы менять или перетягивать, двигатели регулировать, коробки передач перебирать, менять катки, а перед проведением работ — боекомплект из танков выгружать, топливо и масла сливать. (Немцы этот момент проскочили в середине июня.). Внезапный удар по любой армии в такой ситуации смертелен». [Суворов, 14, с.399].
Вроде логично, но почему–то регламентные работы ведутся только на новых танках. А старые, отслужившие много лет никто не проверяет, гусеницы не перетягивает, топливо не сливает. Да и регламентные работы не проводятся на всей технике одновременно. Даже при подготовке к наступлению.
А может прав Бунич, утверждающий, что Красная Армия сдавалась «целыми соединениями под звуки дивизионных оркестров» [Бунич, 2, с.651]. Ф. Гальдер свидетельствует об ином.
«Из частей сообщают, что на отдельных участках экипажи танков противника покидают свои машины, но в большинстве случаев запираются в танках и предпочитают сжечь себя вместе с машинами» [Гальдер, 21, 6.07.41].
Может, конечно, случилось так, что большинство случаев от 6 носится только к устаревшим танкам, а на отдельных участках экипажи покидают исключительно новые. Но если большая часть из 1475 неуязвимых танков под звуки оркестров сдались в плен, почему немецкие танкисты не пересели на них, бросив свои устаревшие и легкие. Почему на Москву в октябре–ноябре 1941 г. были брошены не лучшие в мире трофейные Т-34 и КВ, а все те же немецко–чешские, с противопульной броней? Как немцы использовали трофейную технику?
«Сведения об использовании трофейных танков на фронте по состоянию на 9.10.1941 года: в России: группа армий «Юг» — 16 танков (в октябре туда будет передано еще 5 танков); группа армий «Центр» — 42 танка (в октябре и ноябре будет направлено на фронт еще 20 танков); группа армий «Север» — 23 танка (в октябре будет направлено на фронт еще 5 танков) [Гальдер, 21, 9.10.41].
То есть используется 81 танк, и еще 30 планируется направить, вероятно, после ремонта. А ведь только за первые два месяца войны было «подбито и захвачено» свыше 14000 советских танков.