Виртуальный свет
Шрифт:
– Багаж есть? – спросил Фредди, протягивая Райделлу очень большую и очень мягкую ладонь.
– Только это. – Райделл подхватил свой «самсонит».
– А вон там мистер Уорбэйби.
Фредди указал кивком на одетую в полувоенную форму охранницу, проверявшую у пассажиров корешки билетов. Нет, не на охранницу, а чуть левее, где за барьером маячила чудовищная фигура негра, такого же широкого, как и сам Фредди, но раза в два выше.
– Большой человек.
– Угу, – кивнул Фредди, – и нам бы лучше поскорее, чтобы он долго не ждал. У мистера Уорбэйби болит
По пути к турникету и пока охранница проверяла посадочный талон, Райделл внимательно изучал своего нового работодателя. Шесть с лишним футов, широкий, как шкаф, но главное, что огромный этот человек лучился огромным спокойствием – спокойствие, а еще какая-то такая печаль на лице. Черный телевизионный проповедник, которого отец смотрел в последние месяцы, вот у него было такое же лицо. Смотришь на этого проповедника, на его лицо, и чувствуешь, что он успел повидать все печальное дерьмо, какое только бывает, чувствуешь и вроде как начинаешь ему верить. Во всяком случае, отец верил. Может быть. Отчасти верил.
На негре было длинное пальто из оливкового, ромбиками простеганного шелка.
– Люциус Уорбэйби, – сказал он, вытаскивая из глубоких карманов огромные, Райделл таких в жизни не видел, ладони. В неимоверно низком голосе почти ощущались инфразвуковые гармоники. На старомодном, тяжелом, как кастет, кольце сверкала надпись алмазной крошкой по золоту: «УОРБЭЙБИ».
– Рад познакомиться, мистер Уорбэйби.
Рука Райделла утонула в гигантской черной клешне, его пальцы ощутили колкую шершавость алмазов.
Черный с загнутыми вверх полями стетсон сидел на голове Люциуса Уорбэйби ровно, как по ватерпасу, очки – прозрачные, без диоптрий, стекла в тяжелой черной оправе – не исполняли никаких функций, кроме чисто декоративных. Сквозь никчемные эти стеклышки печально глядели чуть раскосые глаза необычного, золотисто-коричневого оттенка. Китайские глаза, решил про себя Райделл. Или кошачьи.
Великий сыщик опирался на больничный, с регулируемой длиной костыль; его новехонькие черные джинсы были заправлены в зеркально начищенные ковбойские сапоги трех разных оттенков все того же черного цвета, под левой штаниной угадывались контуры углеродно-волоконной шины.
– Ты вроде бы прилично водишь машину. – В голосе Уорбэйби звучала черная, беспросветная тоска. – Хуанито говорит, ты не знаешь этих мест…
– Совершенно не знаю.
Райделл никогда еще не слышал, чтобы Эрнандеса называли Хуанито.
– Это хорошо, – продолжал Уорбэйби. – Значит, и тебя здесь не знают. Фредди, возьми у парня сумку.
Фредди с явной неохотой освободил Райделла от багажа. По его лицу можно было подумать, что «самсонитовская» сумка – нечто не совсем пристойное, с чем не стоит появляться на людях.
Украшенная кольцом рука опустилась на плечо Райделла. Создавалось впечатление, что кольцо это весит фунтов тридцать.
– Хуанито говорил тебе, чем мы тут занимаемся?
– Сказал, что гостиничная кража. Что «Интенсекьюр» привлек
– Да, вот именно, кража. – Судя по виду и голосу Уорбэйби, на нем лежала ответственность за все беды земные, и он твердо решил нести свое непосильное бремя до конца – каким бы ни был этот конец. – Нечто пропало. А теперь еще возникли… осложнения.
– Какие?
– Человек, заявивший о пропаже, умер, – тяжело вздохнул Уорбэйби.
В золотистых глазах – острый, настороженный блеск. Тяжелая, как гиря, рука убралась наконец с плеча Райделла.
– Умер? Каким образом?
– Убийство, – сказал Уорбэйби. Сказал тихо, печально, но очень отчетливо.
– Ты задаешься вопросом, откуда у меня такая фамилия, – сказал Уорбэйби, успевший уже втиснуть свое огромное тело на заднее сиденье черного фордовского «Патриота».
– Я задаюсь вопросом, в какую дырку засунуть ключ зажигания, – пробурчал Райделл, изучавший непривычную приборную панель. Американские производители упорно ставили на свои машины приборы, по одному на каждый показатель, в то время как весь остальной мир давно перешел на дисплеи. Возможно, именно поэтому в мире так мало американских машин. И мотоциклов с ценной передачей, вроде «харлей-дэвидсона», тоже мало.
– Моя бабушка была вьетнамкой, – пророкотал Уорбэйби. Вот с таким, наверное, звуком скальная платформа, подпирающая Калифорнию, сдвинется однажды с места и ухнет куда-нибудь там в Китай. – А дедушка – из Детройта. Солдат. Привез ее из Сайгона, но потом они разбежались. Мой папа, его сын, сменил свою, то есть его, фамилию на Уорбэйби. [12] Жест такой. Дань чувствам.
– Угу, – промычал Райделл, запуская двигатель «форда» и проверяя трансмиссию. Для него Сайгон был местом, куда богатенькие ребята летают отдыхать.
12
Уорбэйби (англ.) – дитя войны
Привод на все четыре колеса. Керамическая броня. Гудировские «стритсвиперы», хорошие шины, враз не прострелишь, разве что из очень серьезного оружия. Перед вентиляционной решеткой болтается картонный освежитель воздуха, сделанный в виде симпатичной такой елочки.
– А насчет «Люциус» – этого я тебе сказать не могу.
– Мистер Уорбэйби, – раздраженно обернулся Райделл, – куда мы едем?
Негромко загудел вмонтированный в приборную доску модем.
– Мать твою, – присвистнул Фредди. – Ну что, суки, делают!
Райделл взглянул на выползавший из прорези факс. Толстый, абсолютно голый мужик на пропитанной кровью простыне. Лужа, море крови, не верится даже, что в человеке ее так много.
– Что это у него под подбородком? – спросил Райделл.
– Кубинский галстук.
– Нет, правда, что это? – Райделл говорил высоким, дрожащим, непривычным для самого себя голосом.
– Его собственный язык.
Фредди сорвал факс и передал его на заднее сиденье.
Райделл услышал шорох бумаги.