Виртуоз мести

Ермаков Сергей Олегович

Танька так опупело вытаращилась на Инну, что та неожиданно заплакала, резко вскочила, шагнула к окну и отвернулась. Танька сама готова была расплакаться и рассмеяться одновременно. Вот это да, вот это полет! Ну, дает девка! Смешала с говном и ее, и пацанов. Значит, ей, Таньке, все равно! Посмотрим, что ты скажешь, когда Бомба тебе влепит по уху ладошкой, как Таньке год назад. У нее чуть мозги не вылетели через другое ухо. И рот открыла послушно. И стала делать, что сказали. Таня, дрожа от возмущения, тихонько поднялась с табуретки и пошла в комнату. Ее трясло, как в лихорадке.

"Сука

паршивая! - со злостью думала Татьяна. - Ну, я тебе устрою Варфоломеевскую ночь".

Когда Танька зашла в комнату, парни сидели за столом и допивали четвертую бутылку водки, как водится, совершенно без закуски. Таня села с ними.

– Ну, что? - спросил Бомба. - Уговорила?

По выражению лиц парней Таня поняла, что все уже в курсе.

– Все нормально, - ответила Танька, вертя в руках бокальчик с водкой, она хочет трахаться, но боится потому что она целка.

Парни завыли удивленно и сразу же загалдели, предлагая варианты решения проблемы, но Танька прервала их:

– Тихо вы! Несёте херню несусветную, все у вас через задницу, а на самом деле все решается просто. Сейчас просто берете ее, тащите в спальню, вливаете в рот водку и трахайте, сколько хотите. Она еще спасибо вам скажет утром. Просто боится девка. Шутка ли, до восемнадцати лет в целках ходить! Только не слушайте ее, не жалейте. Она сама так просила.

Парни были уже настолько пьяные, так им хотелось покуражиться, что они все скопом, не раздумывая, они ринулись в кухню. Семена среди них не было, он был в туалете. Но Танька остановила их:

– Пусть Бомба первый зайдет, скрутит ее, чтоб не пискнула, а там уж и вы поможете.

Когда Бомба зашел в кухню, Инна сидела на стуле спиной к нему и смотрела в окно. Она даже не обернулась. Поэтому Бомбе не составило труда зажать ей рот и чуть-чуть придушить воротником блузки. Когда Инна отключилась, Бомба ослабил зажим и потащил девушку в спальню. Василий радостно прыгал вокруг, размахивая полупустой бутылкой водки, невесть откуда взявшийся Кирилл испуганно стрелял глазами, а Алик был уже в спальне и не терял времени, готовя своего богатыря к бою.

А Семен последние минут пять сидел в туалете, читая обрывок газеты. Он не слышал Танькиных инструкций мужикам и поэтому слегка удивился, когда с шумом и с криками протащили кого-то из кухни мимо туалета. Вообще-то он догадывался, что могло произойти там, снаружи и, по правде говоря, сам бы не прочь был немножко поучить нормальному обращению с людьми эту заносчивую Инну.

Минут пятнадцать назад он пригласил ее потанцевать, а она надменно сказала ему: "Протрезвей сначала, танцор диско!". Дать бы ей сразу по носу, да нельзя. Семен женщин не бил. Такой у него был жизненный принцип.

Когда он вышел из туалета, в комнате уже никого не было. Зато в спальне происходило что-то странное, слышался шум и возня. К Семену навстречу шагнула Танька.

– Что там происходит? - спросил Семен даже не пытаясь войти в спальню.

– Да, ничего особенного, - спокойно сказала Танька, - Инна попросила, чтоб ее лишили девственной плевы. Проблема у нее. Хочет трахаться, но боится начать

это дело. Специально сегодня сюда пришла, чтоб ее скопом окучили.

Ничего не насторожило тогда Семена в словах Таньки. Во-первых он был уже на тот момент сильно пьян и обкурен. А во-вторых - чего только в жизни не бывает? Смотришь иногда на девушку в кафе или на дискотеке - фея, парит, как ангел, все в белом. А минут через пять уже видишь, что пополз ангелок за бокал шампанского вершить грех в туалете вместе с круглопузым армянином. Поэтому Семен спокойно отнесся к происшедшему, как к рядовой дефлорации. Ведь ни для кого ни секрет, что с девственностью в наше время девушки в основном расстаются отнюдь не на брачном ложе в первую свадебную ночь, а задолго до этого, да еще и не с одним женихом. Время такое.

Семен заглянул в спальню. Ярко светил упавший на пол торшер. Из-за этого лица всех, кто находились в комнате, подсвеченные снизу, приобрели весьма страшный вид. Инна лежала на спине на кровати полуголая, изгибаясь, брыкаясь и пытаясь вырваться, а на ней верхом сидел Бомба с бутылкой водки. Он совал горлышко бутылки Инне в крепко сжатые губы и приговаривал:

– Пей, сука, пей!

Василий крепко держал Иннины руки над изголовьем кровати, а Алик, которому, вероятно, поручили держать ноги, держал только одну ногу, зато свободной рукой уже залез Инне в трусики и похотливо елозил там пальцами. Другой, свободной ногой Инна методично пинала коленом Бомбу в спину.

– Подержите, бляха, ногу ей, - заорал Бомба, - а то всю водку расплескаю.

Семен подошел и схватил Инну за щиколотку. Ему вся эта затея не очень нравилась, но он пошел на поводу у компании. В это время Бомбе удалось разжать Инне зубы, и он воткнул ей горлышко бутылки почти целиком в рот. Водка вылилась, Инна громко закашлялась. Бомба перевернул ее рывком на спину. Инна затихла. Изо рта у нее вытекали остатки водки.

– Ничего не попало, - огорченно произнес Василий, - не захмелеет.

– Попало, попало, - довольно сказал Бомба, - готова к употреблению, как курица-гриль.

Бомба снова перевернул Инну на спину и профессионально сдернул трусики. Он поднес их к носу, шумно понюхал и, дурачась, сказал:

– А-а, целкой пахнет!

И, кинув их Алику, добавил: "На, понюхай!". Алик нюхать не стал, а одел их себе на торчащий конец и весело рассмеялся.

Бомба тем временем деловито расстегнул Инне блузку и лифчик. Оголил молодую крепкую хорошенькую грудку с большими сосками. Инна не сопротивлялась, только громко дышала, хватая воздух ртом, как рыба.

– Чур, я первий, да? - закричал Алик. - У меня уже стоит! Во!

И тут же продемонстрировал всем свое эрегированное достоинство.

– Конечно, у тебя стоит! - закричал Василий, - Пока мы тут с ней боролись, ты дрочил, как ненормальный! Я тоже хочу первый! Я ни разу в жизни целку не трахал!

– Не спорьте, - сказала Танька, заходя в комнату, - давайте лучше поиграем в игру.

– Какую еще игру? - удивился Бомба. - Что ты придумала?

Танька подошла к кровати, с усмешкой посмотрела на Инну и сказала: