Вирус любви
Шрифт:
А ведь если Ася там окажется, если позовет Павла, то ей уже никогда потом не объяснить, что сделала она это не по своей воле, что все придумали другие, а ей просто некуда было деваться.
– Главное, дать ему понять, что так вести себя с нашими нельзя. – На слове «нашими» Наташка сделала особый упор.
– И со мной нельзя, – хотела пискнуть Ася, но не смогла. Она постоянно боялась, что Жеребцова, переключив свое внимание с Быковского, начнет ругать ее, что, в конце концов, они все узнают о ее влюбленности и примутся
– Короче, – завершила свою грозную тираду Наташка. – Одеваешься поприличнее, и к трем приходишь по этому адресу. – Ярко накрашенный ноготь стукнул по многоэтажному домику, нарисованному на картинке. На углу дома мелко был выведен адрес. «Главная аллея, дом 16». Номер квартиры Ася с ходу не разобрала. – Остальное решим на месте.
– А может, вы с ним… так поговорите? – из последних сил выдавила из себя Репина. – Я не смогу…
– «Так» Быковский не поймет. – Наташка была категорична. – Надо, чтобы дошло!
Все снова стали вставать.
А если они его начнут бить?..
Весь вечер Репина провела в лихорадочном состоянии. Металась по небольшой, заваленной вещами квартире, постоянно спотыкалась то о Саньку, то о Ваньку, разбила любимое мамино блюдо, после чего забралась в дальний угол большой комнаты и спряталась за створку шкафа.
– В прятки играешь, а нас не зовешь, – обиделся Санька, захлопывая шкаф и тем самым обнаруживая место захоронения Аськи с ее большой неизбывной бедой.
Да уж, ей, действительно, теперь не спрятаться.
Не то чтобы она боялась ослушаться Жеребцову. Она могла сказаться больной, могла потерять этот злосчастный билет, могла по дороге в школу сломать ногу – вон сколько снега намело, кто хочешь шею свернет. Отыскать повод не пойти – это легко. Вот только как она себя после этого будет чувствовать? Наташка не простит ей такого предательства, а если еще потом откроется, что Репина сама увлечена Павлом, то спокойная жизнь для нее закончится навсегда.
И почему все повально увлеклись Быковским? Прямо эпидемия какая-то!
Вот такая проблема стояла перед ее несчастным, опухшим от слез носом. И пойти нельзя, и не появиться на этой дурацкой вечеринке тоже нельзя. И о себе нужно подумать, и честь класса не запятнать. Хотя на класс можно и плюнуть. Только с Жеребцовой так просто разойтись не удастся. Наташка сделает все, чтобы добиться своего.
Ночью Ася не спала. Она все прислушивалась к возне братьев, которые, как назло, проснулись и требовали, чтобы мама посидела с ними. А мама отнекивалась, негромко шикая на них со своей кровати. Репина пыталась спрятать голову под подушку, но там, в темной духоте, к ней заявлялись особенно мрачные мысли, и подушка летела в сторону.
К утру у нее родилась тяжелая решимость все рассказать Быковскому. Ее классу от этого маленького предательства будет ни тепло, ни холодно. А она, наконец-то, сможет спокойно
Без пятнадцати восемь Ася стояла в знакомом дворе. До школы идти – пять минут. Ждать – не больше получаса. Он появится.
Репина прошла вдоль длинного ряда припаркованных машин, посмотрела на темные окна – в этом доме еще почти никто не проснулся. Она одернула юбку и пристроилась на качелях. Перед ее носом возмущенно чикнул воробей. Словно Репина заняла его место. Воробей вспорхнул и помчался наверх, прочь из этого мрачного двора. Ася качнула железку. Качели скрипнули и остановились. А скрип остался. Он шел от кустов. Длинный, протяжный. Сначала Репина подумала, что это эхо от ее качелей. А может, где-то приоткрыта форточка? И только потом поняла, что это – снегирь.
Пушистая птица сидела на ветке, головка утонула в перьях.
«Снегирю, наверное, тепло, – грустно подумала Ася. – Вон какой он толстый. Скрипит себе в удовольствие».
Она вздохнула. Коленки уже замерзли и посинели, что было хорошо видно сквозь колготки.
Ася передернула плечами, стараясь хотя бы немного согреться. Но от этого ей стало еще холоднее. Она вскочила, сделала два быстрых шага к подъезду и остановилась.
Над ближайшими машинами мелькнула голова, а потом и весь человек вышел на дорожку. Это была Курбаленко. За ней бежала еще одна девчонка, полноватая, с большим пакетом в руках. Курбаленко уверенно подошла к подъезду, два раза пискнул домофон.
– Это мы! – крикнула Лиза в решетчатое окошко.
Дверь распахнулась, впуская ранних гостей.
Из Асиного открытого рта вылетело легкое облачко пара.
Хлопнула, закрываясь, дверь. Репина машинально задрала голову, пытаясь представить, как эти двое бегут по лестнице или, может быть, едут в лифте, и ей вдруг стало страшно обидно. Она тут стоит, мерзнет, а Павел даже не собирается выходить! Наоборот, он сам ждет гостей.
Ася плотнее надвинула на голову капюшон и, прогоняя снегиря, полезла через кусты к заборчику.
Ладно, уговорили, она выманит Быковского с вечеринки, и он еще пожалеет, что сегодня утром не вышел из дома!
– Нужно немного опоздать, – раздавала последние указания Жеребцова. – Минут на тридцать. Или – на час.
– А еще лучше дня на три позже заявиться, – весело вклинился Константинов. – Он как раз будет Новый год встречать, а тут – мы! Вот и выйдет: с кем Новый год встретил, с тем его и провел. И никакой тебе Курбаленко, только мы трое. – И он обнял за плечи Наумову. Юлька вздрогнула и сбросила его руку. – Для ровного счета позовем с собой Махоту. В дальних странствиях он нам не помешает.