Вирус «Reamde»
Шрифт:
Однако наконец они заговорили обычными голосами, и до Соколова донеслись слабые металлические щелчки предохранителей.
Налетчиков было четверо или пятеро, и говорили они не на китайском. Соколов догадывался, что это какой-то центральноазиатский язык, но не понимал ни слова. Лишь один раз кто-то грубо задал вопрос по-китайски и кто-то другой испуганно ответил ему на том же языке. Видимо, у налетчиков был заложник.
Довольно много внимания они уделили компьютеру. Соколов перед сном вырубил его, потому что чувствовал себя неуютно рядом с умной машиной, подсоединенной к Интернету. Налетчики включили компьютер
Один из налетчиков оказался прямо под Соколовым. Некоторое время он стоял тихо, потом окликнул товарищей. Двое или трое подошли, и Соколов понял, что они рассматривают его мобильный.
Произошел очень странный разговор. Несколько голосов почти хором выкрикивали одно и то же, затем следовала пауза, после которой вновь звучала та же фраза. Соколов не знал, как это понимать, пока не услышал знакомое название отеля. Теперь стало ясно, что они просматривают фотографии в телефоне и гадают, какие места там запечатлены.
После того как налетчики перебрали всю фотогалерею, началось обсуждение, которое ни к чему не привело. Не могло привести. Ничего интересного в телефоне не было. Только номера покойников.
Затем один из налетчиков заговорил по-китайски. Сбивчиво. Как будто что-то читал.
Соколов четко различил слово «Гуланъюй».
Они читали бумажку, лежавшую рядом с телефоном – ту самую, на которую он переписал адрес Мэн Аньлань.
Адрес взволновал их куда больше, чем телефон, – настолько, что один из налетчиков достал свой мобильный и кому-то позвонил. Разговор шел по-арабски. Соколов знал на этом языке несколько слов, но сейчас через потолочные плиты разобрал только одно – «Гуланъюй».
И потом несколько раз «о’кей».
Теперь несложный расчет. Можно убрать панель и открыть огонь. Без сомнения, он сумеет уложить несколько человек, прежде чем они сдвинут обратно предохранители и начнут стрелять. Но когда начнут, он окажется неподвижной мишенью, так что им останется лишь разрядить магазины примерно в его сторону.
Кроме того, Соколов был практически уверен, что Джонса с ними нет. Налетчики общались между собой на азиатском языке, который тому знать неоткуда. А вот по телефону на арабском они, вероятно, говорили с Джонсом. Так что если даже каким-то чудом удастся их всех перебить, террорист останется недосягаем.
Сейчас они, видимо, собирались искать Оливию. Коли так, их следовало остановить.
Допустим, можно подождать, когда они выйдут из помещения, прокрасться за ними и отыскать место, из которого удастся перестрелять всех. Но они только что сообщили Джонсу адрес на Гуланъюй. Даже если их перебить, Оливию это не спасет. Быть может, Джонс уже сейчас направляется к ее дому.
А вот это уже мысль. Если рвануть прямиком на Гуланъюй, то, возможно, удастся перехватить Джонса там и покончить со всем прямо сегодня.
Дальше он не раздумывал.
Люди внизу явно торопились убраться из офиса и приступить к следующему заданию. Соколов выждал, пока все затихнет, затем чуточку отодвинул панель и огляделся. Никого.
Впрочем, они могли заподозрить, что он здесь, и оставить кого-нибудь в засаде.
Соколов ухватился за стальной брус, освободил ноги и разжал руки.
Черт! Сердце так и ухнуло в пятки! Меньше чем в трех метрах от него лежал на полу человек.
Впрочем, он лежал неподвижно, а руки у него были связаны за спиной кабельной стяжкой. И еще он был голый.
Нет, не совсем неподвижно. Еще дергался. Из-под головы, вывернутой под нелепым углом, растекалась лужа. Ему перерезали горло.
Соколов отыскал между разлетевшимися обломками панели запасной магазин и прочее свое добро, но на пути к выходу помедлил, чтобы посветить фонариком в лицо убитому. Это был этнический китаец.
Зачем его раздели?
Чтобы забрать одежду.
Форма. Этот человек был полицейским или охранником.
«Ни яо гао де тамэнь цзи цюань бу нин». Легко Марлону говорить. Но каково Юйсе исполнить это в закрытой каюте со стальными переборками и приваренной мебелью. Поди найди, что тут швырнуть об пол. Она попыталась выбить иллюминатор в двери на галерею и чуть не сломала руку. По счастью, в каюте имелся деревянный стул, не прибитый к палубе. Юйся взяла его за спинку и принялась молотить по чему попало. Сперва, неудачно, об пол, так что стул разлетелся у нее в руках, брызнув в лицо щепками. Юйся вытащила из волос сухие острые деревяшки, покрепче перехватила самый большой из обломков стула и ударила в иллюминатор. Ноль внимания со стороны стекла. Юйся ударила сильнее. То же самое. Почему-то это разозлило ее сильнее, чем обман Иванова, наручники, похищение Зулы и окунание головой в воду.
Просто она недостаточно громко орет. Юйся испустила низкий гортанный вопль, как та чернокожая американская теннисистка, которая вопит на корте. Вопли – это ведь часть тарарама, верно? Следующий удар пришелся мимо стекла, и это разозлило Юйсю еще больше. Она со свистом втянула воздух и с громким криком ударила снова – опять мимо. От стула к этому времени осталась одна короткая дубинка. Юйся добавила к крику ругательства, которые употребляли женщины в ее деревне, когда бывали очень злы на своих мужчин. Стекло наконец треснуло. Иллюминатор был залеплен снаружи бумагой. Вдруг кто-то со стороны галереи оторвал ее и заглянул в треснувшее стекло. И резко отпрянул от нацеленной в лицо ножки стула, но тут же подскочил обратно и заорал на Юйсю.
Еще несколько ударов, и наружу вывалился целый треугольный клин стекла. Людей на галерее было уже четверо. Четверо! А всего на судне их шесть. Юйся ухватила ножку стула как пест и принялась частыми ударами выбивать остатки иллюминатора – так сосредоточенно, что даже перестала дышать. Ручка начала поворачиваться. Юйся отступила от двери, набрала в грудь воздуха и обрушила на вошедшего такой шквал ругательств, что – понимай он ее родной диалект – его яйца бы съежились, как изюм. За первым втиснулись еще двое и тут же прижались к стене, подальше от занесенной ножки стула. На их лицах был написан неподдельный страх. Юйся превратилась в одержимую, в ведьму. Только одержимая или ведьма станет так себя вести с людьми, которые в любой момент могут ее изнасиловать и убить.