Шрифт:
Михаил Самарский
Вирус родной крови
повесть
Предатели предают прежде всего себя самих.
(Плутарх)
От автора
Самое печальное в этой повести то, что в её основу легли реальные события. Разумеется, как принято в таких случаях
Я нарочно взял слово в начале повествования, чтобы поделиться с читателем своим волнением и, если хотите, душевной болью. Признаюсь, в процессе работы над книгой я несколько раз хотел отказаться от её завершения. Ну, не могу я спокойно говорить о том, как некоторые разумные существа безрассудно, коварно, подчас жестоко предают своих родных и близких людей. Это противоречит здравому смыслу, многовековым человеческим традициям, высоким нравственным принципам. Когда сталкиваешься с подобным явлением, чувствуешь, как тебя берёт оторопь, как всё твоё нутро протестует против античеловечных поступков, как разбивается сердце о бессовестное слепое корыстолюбие, запредельное алчное равнодушие и всепоглощающую грязную беспринципность.
И всё-таки я решился довести свою работу до конца, поскольку считаю, что знание и осмысливание таких историй, видение беспросветной пропасти может предостеречь человека от необдуманных поступков, от проступков, которые никакими действиями уже не изменить.
Буду несказанно рад, если моя повесть окажется не вирусом а, наоборот, антивирусной вакциной против предательства и измены. Удачи вам, друзья!
Михаил Самарский
1
В 09:45 кортеж заместителя мэра подъехал к строящемуся объекту. Фёдор Степанович Брызгалов не торопился выходить из «Мерседеса», он долго ещё говорил по телефону, активно жестикулируя руками. Со стороны не трудно было догадаться, что чиновник что-то кому-то доказывает, но невидимый собеседник его не понимает. В конце концов, Брызгалов отключил телефон и выбрался из машины. Небрежно протянув мобильник помощнику, он процедил сквозь зубы:
– Ваня, я занят. Для всех! – А после непродолжительной паузы добавил: – Естественно, кроме шефа.
Помощник вице-мэра, Иван Захарович Бурцев, худой, небольшого роста, с разлапистым коричнево-малинового цвета родимым пятном на правой щеке, молча кивнул и спрятал телефон во внутреннем кармане своего пиджака. Брызгалов явно был не в духе. Обычно, инспектируя тот или иной объект, он сыпал направо и налево шутками, иногда настолько скабрезными, что присутствующие женщины краснели и неумело делали вид, якобы не расслышали очередную вульгарность высокого гостя.
– Ну, господа строители, – потирая руки и глядя поверх голов встречающих, несколько наигранно и нарочито громко сказал Брызгалов, – показывайте, что вы тут понастроили.
– Осторожно, Фёдор Степанович, здесь небезопасно, – один из сопровождающих, Сергей Фёдорович Смагин, попытался взять чиновника под локоть, но гость, нахмурившись, резко отстранил его руку.
– Что ты меня, как барышню, под руку
– Извините, – Смагин густо покраснел и смущённо произнёс: – я просто хотел помочь. Да-да, конечно, проходите вот сюда, Фёдор Степанович. Давайте сразу… Если не возражаете, осмотрим главный зал, а потом мы вам покажем все служебные и подсобные помещения. Проходите, пожалуйста…
Брызгалов, мужчина на вид слегка за пятьдесят, небольшого роста, но зримо крепкий, уверенной походкой направился к входной двери. Густые брови его даже во время улыбки казались нахмуренными, отчего подчинённые не сразу улавливали настроение начальника. Наверное, потому все сопровождающие шли молча, изредка переглядываясь.
Войдя вовнутрь помещения (это был будущий весьма просторный спортивный зал) Брызгалов тихо спросил у ответственного за стройку Кулика:
– Владислав Анатольевич! А где тут у вас туалет?
– Там, Фёдор Степанович, – сопровождающий указал рукой, – по лестнице вверх.
– Прошу прощения, товарищи, я сейчас подойду, – сказал Брызгалов и направился к лестнице-времянке. Пружинистыми движениями он поднялся наверх и исчез за углом.
Прошло десять минут, присутствующие стали переглядываться и пожимать плечами. Прошло двадцать минут, прозвучал первый анекдот. Кто-то, ухмыльнувшись, произнёс: «Всяко бывает…». Но высокопоставленный чиновник не возвратился и по истечении получаса. Владислав Анатольевич Кулик, ответственный за показ объекта, заподозрив что-то неладное, поднялся наверх. В самом начале коридора, стоя на коленях, что-то мастерил сантехник Капков.
– Алексей, – обратился к нему Кулик, – ты не видел, Фёдор Степанович выходил из туалета?
– Это ещё кто какой? – удивился сантехник. – Лысый, в белой рубашке и галстуке?
– Да, – закивал Владислав Анатольевич и раздражённо спросил: – Ты что, Лёша, Брызгалова не знаешь, что ли?
– А что я с ним, каждый день встречаюсь, – хмыкнул сантехник, – давно уж вышел. Туда пошёл, – Капков махнул рукой в противоположную сторону коридора.
– Как это? – Кулик побледнел. – Как туда? Он же должен был спуститься к нам в спортзал. Куда он пошёл?
– Ну, ты, начальник, даёшь, – сантехник Капков привстал с колен и развёл руками, – ты у меня спрашиваешь? Откуда же я знаю. Он мне что, докладывал?
Кулик заглянул на всякий случай в туалет и, убедившись, что тот пуст, рванул по коридору ко второму выходу. Брызгалова нигде не было. В конце коридора женщина красила окно.
– Мужчину в галстуке не видела? – почему-то хриплым голосом спросил Кулик.
– Пошёл туда, – женщина махнула рукой в сторону выхода.
– На улицу? – переспросил строитель.
– Наверное, – пожала плечами женщина. – А куда же ещё можно выйти через ту дверь, Владислав Анатольевич?
– Куда-куда… Что ты умничаешь? – заорал Кулик. – Тебя спрашивают, отвечай…
– Хорошо, извините, – виновато произнесла женщина и опустила глаза.
В течение получаса пропавшего чиновника искали собственными силами, но убедившись, что все усилия тщетны, в конце концов, вызвали полицию. Фёдор Степанович исчез бесследно. В растерянности оказались все – и помощники чиновника, и строители, и милиционеры. Брызгалов словно сквозь землю провалился.