Вирус «В»-13. Тайна белого пятна
Шрифт:
— Тема какая?
— Проект здания универмага.
— Интересная работа?
— Как тебе сказать? Тема, утвержденная министерством, — Тебе-то она нравится?
Зина пожала плечами:
— Да ничего, тема как тема.
— А надо, чтобы нравилась, — убежденно заявил дядя. — Разве сделаешь хорошую работу, если к ней так прохладно относишься. Взяла бы другую тему.
— А они все такие. Типовое строительство.
— Ну, возьми не типовое. Возьми дворец какой-нибудь, театр, санаторий.
— Так это уже для
— А это уж от тебя зависит, как сумеешь себя показать. Раньше, по-моему, ты посмелее была, — заметил он. — Ну, а куда ехать на работу думаешь? Еще не решила?
— Мы с дядей Витей уже говорили. Пойду к нему в министерство.
— Гм… так-так… — неопределенно заметил дядя Дима.
— Ты как будто недоволен, что я здесь остаюсь.
— Да нет… почему же, — уклонился дядя. — Знаешь что… давай сейчас позавтракаем. Пойдем к Алексеевне, я видел, она там кофе кипятила.
— Так она сюда принесет.
— Ну вот еще. Зачем ей для нас двоих беспоко…
Но Алексеевна уже спешила навстречу с чашками и кофейником.
— А мы на кухне… — начал было дядя.
— У нас так не положено, — уверенно возразила Алексеевна. — Пожалуйте в столовую.
Дядя Дима недовольно похмыкал, однако сел за стол, покрытый белоснежной скатертью. Прищурился на салфеточки, повертел в пальцах тонюсенькую золоченую ложечку, заглянул в сухарницу с печением и прогудел:
— Алексеевна, милая, а нет ли у тебя там чего попроще, да пожирнее?
Та понимающе кивнула и принесла из кухни половинку гуся, оставшуюся от вчерашнего ужина.
Дядя тут же с бородой забрался в тарелку. Зина приготовила себе тоненький аккуратный бутербродик. Откусывая от него маленькие кусочки, рассказывала свои девичьи новости.
Дядя слушал, с шумом обсасывал гусиные косточки и с неодобрением поглядывал и на Зинин бутербродик, и на то, как она ела, и на ее пальцы с длинными крашеными ногтями. Наконец, Зина заметила это. Невольно положила недоеденный бутерброд на тарелку, спрятала руки на коленях и замолчала.
— Ну, ты что? — спросил ее дядя.
— По-моему, ты плохо меня слушаешь.
— Наоборот, очень хорошо. Я все понял.
— А что ты понял?
— Что у тебя есть жених и его зовут Валя.
— Я тебе так не говорила.
— Ну, так не говорила, — согласился дядя, — но ты раз десять упомянула его имя.
— И вовсе не десять…
— Хорошо, пусть девять. Девять раз ты сказала, что мы с Валей туда, мы с Валей сюда. Очень трудно догадаться.
Он отодвинул в сторону пустую тарелку и налил себе кофе.
— Так кто же он есть, этот твой Валя?
— Он юрист. Институт закончил в прошлом году. Сейчас у дяди Вити в министерстве работает.
— Вот как? — деланно удивился дядя. — Уже в министерстве.
— Да, консультантом.
— И уже консультантом!… Так, так. Верно, очень
Его ирония наконец дошла до Зины.
— Тебе как будто и это не нравится?
— Ну, что ты — я думаю, у него чудесная работа. Спокойная — неврастении не наживешь. Оклад, наверное, приличный… Значит за этого Валю ты и собираешься?
Зина немного помолчала.
— А если выйду, — сказала она с легким вызовом, — ты считаешь, это будет плохо?
— Да кто его знает, — философски заметил дядя, усердно позвякивая ложечкой в чашке. — Иногда бывает и плохо.
Он одним духом вытянул все кофе, брякнул чашку на блюдечко. Встал, прошелся по комнате. Заглянул к Зине в спальню.
— Чью там постель Алексеевна прибирает? — спросил он. — Твою?
— Мою.
Зина тоже поднялась из-за стола. Молча следила, как дядя Дима расхаживает по квартире, с явным неодобрением разглядывая ее затейливую обстановку. Он даже заглянул в раскрытый шкаф, где висел целый ворох платьев и стояли туфли разных цветов и фасонов.
— И это все твое?
Заложив руки в карманы, он остановился возле бамбуковой подставочки, где стояла статуэтка Дианы.
— Подумать только, — начал он сердито, обращаясь к фарфоровой богине, — каких-то пять лет тому назад вот эта самая девчонка могла ходить в лыжных штанах из чертовой кожи и сама пришивала себе пуговицы. А сейчас она не решится выйти на улицу, если не наденет шелковое платье и замшевые туфли, за которыми, конечно, тоже следит Алексеевна.
Зина собиралась что-то возразить, но дядя перебил ее:
— Раньше эта девчонка могла пить чай прямо из котелка, спать на сосновых ветках и умела чистить картошку.
— Я и сейчас умею, — вставила Зина.
— А сейчас, — все более расходился дядя, — а сейчас она спит только на пудовой постельке, которую сама не убирает, и кушает только из блюдечка с золотой каемочкой…
— Дядя Дима, — не выдержала наконец Зина, — вы хотели, чтобы я и сейчас пила чай из котелка и чистила картошку?
— Я хотел бы, — гремел дядя, — чтобы ты не забывала, как это делается. В пятнадцать лет ты была смелым человеком, мы с тобой переплывали Обь в охотничьей лодчонке в бурю. А сейчас ты боишься выбрать себе дипломную работу по душе, трусишь, что не сможешь ее защитить.
— Я советовалась с дядей Витей…
Дядя Дима отвернулся от Дианы, прошел в другой угол, где на полированной тумбочке сидел улыбающийся китайский мандарин из красной обожженной глины, толкнул его пальцем в лоб. Мандарин закачал головой, продолжая глупо улыбаться. Дядя Дима сердито насупился.
— Знаешь что, — вдруг сказал он, — давай поедем ко мне на рудник.
— На рудник? — не поняла Зина. — Но… зачем?
— А просто так, ни за чем. Отдохнуть. Проветришься, тайгу посмотришь, свежим воздухом подышишь. А потом и за диплом возьмешься.