Вирусы не отстирываются

Булычев Кир

Надо было что-то делать.

Хорошо бы, конечно, разбить к чертовой бабушке эту копилку. Но вдруг люди, которые неизвестно где отбывают отданное время, не вернутся к своим семьям? Стендалю не давали сосредоточиться визиты и телефонные звонки: женщины, потерявшие мужей, а также мужья, потерявшие жен, штурмовали газету, полагая, что она может им помочь. Особенно тяжелой оказалась встреча с Ксенией Удаловой, которая не поверила в пришельца, поскольку была уверена, что Корнелий уехал в Потьму к мифической возлюбленной Римме.

Сначала

Стендаль объяснял, в чем дело, но потом перестал, потому что некоторые тут же кидались к пришельцу, чтобы отдать ему свое время и воссоединиться с близкими.

Шурочка ждала Стендаля в сквере. Сердце его забилось горячо и быстро.

— Мишенька, — произнесла она, глядя на него сияющим взором. — Я так без тебя скучала.

— Я тоже.

— Я освободилась в два часа и стала звонить тебе на работу, а там занято.

— Сумасшедший день, — ответил Стендаль. — Сейчас все расскажу.

— Хорошо, что Мила подсказала, — продолжала Шурочка. — Тут есть один пришелец, он лишнее время берет.

— И что? — Стендалю стало холодно.

— Я к нему сбегала, четыре часа отдала — и сразу сюда.

— Это же не лишнее время! — закричал Стендаль на весь сквер. — Лишнего времени не бывает! Тебя обокрали!

— Но зато сразу встретились…

— Стой здесь, — сказал Стендаль. — Никуда не уходи.

Шурочка послушно замерла.

Стендаль добежал до гостиницы, растолкал очередь жаждущих отдать время и ворвался в номер пришельца в тот момент, когда бабушка Степанкина, которая, как знал Стендаль, через полгода ждала из армии внука, растворялась в воздухе.

— А, это вы, — сказал пришелец. — Давно не виделись. У меня неплохое приобретение. Видели, старушка исчезла? Я ее на шесть месяцев убрал.

— Вы знаете, что вы вор и разрушитель? — спросил зловеще Стендаль.

— Неправда. — Пришелец придвинул к себе копилку, потому что у него была отлично развита интуиция. — Я делаю то, о чем меня просят. Все эти люди живы и здоровы.

— Где живы?

— А это неважно. Если я вам скажу, что они пребывают в компактном подпространстве, вы успокоитесь?

— Не успокоюсь. У нас, людей, есть слабости. Нам кажется, что жизнь построена на ожидании. Кому нечего ждать, тот ни к чему не стремится. И вам это известно.

— Я иду людям навстречу. В чем же моя вина? — Пришелец нахально улыбнулся.

— Вы преступник, — твердо сказал Стендаль. — Вы вор.

— Кстати, о преступниках, — сказал пришелец. — Есть у меня задумка. Имею в виду тюрьму. Но не знаю, как туда проникнуть. Может быть, скромное преступление? За что у вас дают пятнадцать суток? Этого срока мне достаточно.

— Проникнуть туда вам, может, и удастся, но всех пребывающих там… В общем, копилку вам взять не разрешат.

— Вы уверены? Тогда есть другая задумка…

И Стендаль понял, что ждать больше нельзя.

Как тигр, он бросился на копилку и со всего размаха грохнул ее об пол. Микроскопические детали

брызнули во все стороны, словно копилка была набита муравьями.

— Простите, — извинился Стендаль, — у меня не было другого выхода.

— Я буду жаловаться! — кричал пришелец, становясь на колени и сгребая руками детали. — Вы думаете, сепараторы на дороге валяются? Ни одна мастерская в ремонт не примет!

Стендаль вышел из номера. Навстречу ему шла Ксения Удалова и тащила за руку сына Максимку. На щеках у нее были две вертикальные полосы от долгих слез.

— Где он? — крикнула Ксения. — Нету больше мочи ждать. Пустите нас к мужу и отцу!

— Возвращайтесь домой, — сказал Стендаль. — Надеюсь, что он вас уже ждет.

Взгляд его упал на часы, висевшие над столом администратора. Маятник их замер в неудобном положении. Стендаль поднес к уху свои часы. Часы молчали.

— Еще бы, — сказал он вслух. — Сколько его там, в копилке, набралось!

Шурочка послушно ждала его в сквере.

— Я разбил копилку, — доложил Стендаль.

— Я поняла, — сказала Шурочка. — Вон сколько народу на улице. И часы у меня остановились. Это теперь всегда так будет?

— Скоро кончится.

— Многие будут недовольны твоим поступком, Миша.

— Я знаю. Но не раскаиваюсь. Ведь ты меня понимаешь?

— Понимаю, — ответила Шурочка с некоторой грустью. — Но иногда так трудно тебя дождаться.

К ним подошел грустный Серафимов.

— Писатель, — сказал он, — дай рубль до получки.

Отцы и дети

Преимущества новой жизни в Великом Гусляре пожирала инфляция.

— Словно черная пасть, — произнес Николай Белосельский, расхаживая по своему кабинету и не глядя на собеседников. — Мы подняли пенсию, и тут же подорожал хлеб. А что я могу поделать, если муку присылают из области по новым ценам?

— Пенсионерам трудно, — сказал Удалов, которому скоро уже было пора на пенсию — а так хотелось еще пожить и даже съездить на Канарские острова. Не исключено, что, если дальше так будет продолжаться, закроют заграницу, как при Сталине, и прозеваешь жизненный шанс.

— Вот мы и решили обратиться к вам, Лев Христофорович, — продолжал Белосельский, не услышав реплики Удалова. — Изобретите что-нибудь кардинальное.

— Новую пищу? — спросил профессор Минц.

— А из чего ее делать будете?

— Из органики, — неуверенно ответил Минц и замолчал.

— Это может пройти в больших городах, — сказал тогда умный Белосельский. — А у нас завтра все будут знать, откуда вы взяли эту самую органику.

— Мы не космический корабль, где все оборачивается по сто раз, — поддержал Белосельского Удалов.