Висенна. Времена надежды
Шрифт:
— Закрой глаза!
Спарк подчинился. Девушка живо набросила платье — то, бирюзовое. Затянула поясок. Сунула ноги в короткие домашние сапожки. Выдохнула:
— Открывай. Можно подумать, на Светлом Озере меня не видел.
— Присесть можно?
— На лавку.
Игнат огляделся. Лавка гладкая, спинка с прорезью. Комната не показная: спальня. Только и украшений, что тканые коврики на стенах; узорное оголовье кровати. Ну, теперь-то уж все точно по правилам. В окно влезли. Дальше — девушку красть. А еще дальше придется из окна обратно вылезти… Спарк
— Лестницы нет. Прилетел?
— Ага.
— Смеешься!
— Есть немного… — Спарк прижмурился. А вот если б сейчас он сверху, в окно — а Ратин, сын Ратри Длинного — снизу, в дверь? И княжна в удивлении: кого выбрать? Вот был бы узелок! Правильно атаман сказал: подводные камни надо по большой дуге обходить. Если уж тебе так необычайно повезло в жизни, что ты хоть один из них заметил прежде, чем напоролся.
Алиенор протянула:
— Спрашивать, зачем пришел?
Игнат подумал, что надо бы встать и полный поклон сделать… а язык уже брякнул:
— Выходи — за меня — замуж.
Княжна покачала головой — не то изумленно, не то укоризненно. Оправила одеяло. Бухнула поверх медвежью шкуру. Села на прибранную постель. Наместник поднялся:
— Я, может, не так спрашиваю…
Алиенор подняла руку, и Спарк послушно умолк.
— Сейчас тоже не так отвечу… — девушка придвинула небольшой сундучок, левой рукой не поворачиваясь открыла, вытряхнула на кровать разноцветные толстые вязанные носки. Тоже встала и оказалась со Спарком глаза в глаза. Карие — в зеленые.
— Я хочу видеть за тобой твой мир. Твоего бога, или во что ты веришь. Не меньше. Если ты не соврал в том… в другом, что стоит за твоим Лесом, за твоим Поясом, понимаешь? За висюльками, мечами и нашивками.
Игнат опустил плечи. Сделал полшага вперед, подхватил девушку под локти…
Так он еще не целовался.
Алиенор оторвалась от него не скоро. Посмотрела на медвежью шкуру. Вздохнула:
— Потерпим? Я же все-таки девушка порядочная. Не говоря уж — княжна.
Спарк мог только кивать. Он бы сейчас головой вперед в окно вылетел, поведи Алиенор ресницами. Глотнул холодной воды из кованого рукомойника в углу. Хриплым голосом добавил:
— И не говоря уж, что в любой миг твои девушки войти могут.
— Я закрылась на засов, и маковый отвар взяла, ты же слышал.
— А раньше всегда так делала?
— Не всегда, но бывало.
— Что ж, может толстый и не насторожится… Нишарг, в смысле. Хитрый он, как сто индейцев.
— Сто кого?
— Я потом расскажу, ладно? Давай собираться! Метель долго не продержится.
Алиенор метнулась в бельевую, вытащила объемный дорожный мешок.
— Одежду унесем?
— Не больше пуда вещей, — ответил наместник, — Можешь деньги взять, любимое ожерелье или там что…
Княжна помотала головой:
— А если свитки… на пуд… сколько выйдет?
Игнат одобрительно засмеялся:
— Точно
— Уж какая есть. Стой тут, в гостиной доски поют.
— Я пока одежду сгребу в мешок.
Алиенор поморщилась:
— Натолкаешь, как попало… Ладно, теплого бери побольше. Что забуду, купим потом. Не побрезгуешь?
— А сама? Дом не терем, надо руки прикладывать.
— Я же все-таки три года в южном пограничье жила! — отозвалась из гостиной княжна, раздвигая легкие креслица и сгребая прямо в мешок самые редкие книги. Вернулась. Одобрительно кивнула:
— Теперь стяни горловину, и можно завязывать… Знаешь, наместник, если человек о грязных вещах и делах не говорит вслух, так это не значит, что он их не видел, не встречал и не знает. Может, ему просто противно.
Спарк согласно наклонил голову. Прибавил:
— И еще скажу: если человек чувства не проявляет, еще не значит, что их не испытывает.
Княжна подбросила на руке большой и легкий полотняный мешок со свитками:
— Есть ли еще, что надо друг другу сказать, а не сказано?
Тяжелый удар сотряс дверь гостиной. Княжна вылетела ко входу вихрем, полы завизжали. Спарк бросился на помощь — придвинули сундук. Алиенор одним движением смахнула в мешок шкатулку:
— Деньги есть! Бежим!
«Можно подумать, без денег бы не взял!» — успел подумать Спарк, подтаскивая тяжеленный вещевой сундук под дверь спальни. Девушка щелкнула засовом, подхватила оба мешка. Огненный котенок глядел испуганно. Наместник растворил окно и заклинил створки скомканной одеждой, пробормотав:
— Если это не романтическое похищение, то я не знаю, какого вам еще надо…
Княжна влезла в полшубок, накинула плащ. Перед окном в белой мгле возникло огромное сложное седло чуть ли не с десятком подушек и зарослями ремней. Игнат живо пристегнул мешки с книгами и одеждой, подал руку девушке. Втянул ее на подоконник, прыгнул в седло сам и сдернул Алиенор на руки.
— Держи меня крепче!
— Боишься летать?
— Боюсь падать!
— Я тоже…
— Knabecoj! — обозвал их детишками невидимый в метели грифон. Потом толкнулся вбок и вверх, выходя из тесного дворцового междустенья — в небо. Через известное время магическая подушка, устроенная им перед снижением, перестала работать. Но теперь чьелано мог развернуть крылья, не боясь ничего задеть — ни кровлю, ни отчаянно и безнадежно вглядывающегося в метель часового.
Часовые даже не расчехлили луки и самострелы: под мокрым снегом тетива просто не работает. И видимости никакой: еще своего прибьешь. Войдя в комнаты, Андрей Нишарг побелел: если б украли княжну, нипочем не дали б ей собрать книги. Вон драгоценный пояс висит, как висел; вон праздничное платье — одного жемчуга на сто золотых! Хапнули бы узорочье…
Ушла!
Посланник тяжело опустился на креслице; расписная игрушка жалобно хрупнула, но устояла. Махнул рукой:
— Переписать пропавшие бумаги и вещи. Нашим людям в розыск…