Вишенка. 2 том
Шрифт:
Ничто не восстанавливает так скоро здоровье, как сердечная радость и душевное спокойствие. Через неделю после этого разговора Леон Дальбон был уже в состоянии выйти из своей комнаты, и теперь он стал навещать Вишенку.
Выздоровев, молодой человек спешил все приготовить к свадьбе, он только о том и говорил со своей невестой, когда же она, слушая его, делалась серьезна и задумчива, Леон спрашивал:
— Разве мысль сделать меня счастливым неприятна для вас? Разве вы сожалеете, что скоро соединитесь со мной навеки?
— Сожалею? О, нет…
— Это невозможно.
— Наконец… если… вспоминая мои прежние ошибки..
— Ах, как дурно вы обо мне думаете, если вы этого опасаетесь.
— Нет, нет… я верю в вашу доброту, великодушие но… если бы вь! знали…
— Ни слова больше об этом, или я подумаю, что вы меня не любите.
XXXIX. СВАДЬБА
День свадьбы назначен. Леон накупил Вишенке восхитительных нарядов, хотя она и заявила ему, что будет всегда одеваться очень просто, но господин Дальбон богат и щедр, приходится волей-неволей делать честь его подаркам, а какая женщина не станет наряжаться, если ее об этом просят?
Однажды Петард застал Вишенку в подвенечном платье, которое она надела примерить. Он остановился перед нею, ослепленный ее красотой. В этом наряде девушка была похожа на одну из тех прелестных нимф, которых создает наше воображение.
— Как вы меня находите, господин Петард? — спросила Вишенка, улыбаясь.
— Как я вас нахожу? Вы более чем прекрасны… вы… у меня нет слов, чтобы выразить мою мысль. Но к чему вы так нарядились? Разве вы хотите играть в театре?
— Она выходит замуж, — ответил Сабреташ, ударив по плечу старого товарища.
Петард слегка бледнеет, закусывает губы и старается улыбаться, говоря:
— Замуж… а! В самом деле… я думал, что это не в привычке… то есть что замужество не во вкусе барышни.
— Любезный друг, часто случается, что непредвиденные обстоятельства совершенно изменяют наши намерения и предположения. То, что выпало на долю моей дорогой девочке, происходит только в волшебных сказках. Судьбе, кажется, угодно возвести ее на высшие ступени общества! Мы бы с тобой не поверили, если бы нам кто-нибудь предсказал, что та, которую я выдавал за свою племянницу, сделается богатой барыней, будет иметь свой замок, поместье, карету и толпу слуг.
— Возможно ли это!..
— Она выходит замуж за молодого красавца, хорошей фамилии, который даст своей жене все то, что я тебе сказал…
— Неужели!.. О, если так… то я понимаю… понимаю, что барышня согласилась выйти за него… конечно, я не мог бы предложить моей супруге ничего подобного. Я рад, что наша барышня будет счастлива, только одно мне грустно, что теперь я более не осмелюсь раскланяться при встрече с нею.
— О, что вы говорите, господин Петард? Вы не хотите более подходить ко мне, потому что я буду богата… ах, как это нехорошо с вашей стороны… вы старый товарищ моего благодетеля, вы, который однажды с таким благородством выручил его из беды.
—
— О, не запирайтесь, я все знаю. Когда обстоятельства наши поправились, Сабреташ мне все рассказал.
— Не думал я, чтобы Сабреташ был такой болтун.
— Разве дурно помнить добро, которое нам сделали? Вы всегда будете моим другом, господин Петард, и я уверена, что и муж мой будет просить вашей дружбы. Леон не горд. Те, которые принимают во мне участие, всегда могут рассчитывать на его расположение.
— Кто такой этот Леон? — бормочет Петард, обращаясь к Сабреташу.
— Это тот молодой человек, который женится на Агате. Леон Дальбон… очень красивый молодой человек.
— Красив, говоришь ты! Лучше меня?
— Нечем было бы ему хвастаться, если бы он был похож на тебя.
— Тебе трудно угодить. Но странно, что я никогда не видел этого господина… где он скрывался?
— Здесь наверху… Это тот самый человек, с которым ты встречался на лестнице, он еще всегда так плотно закрывался.
— Видишь, что я был прав, говоря, что тут есть какая-то тайна… Человек, показывающей только кончик своего носа…
— Господин Леон непременно придет вечером, оставайся у нас, наконец ты увидишь его лицо.
— Ты думаешь, я не буду помехой?
— Когда я тебя приглашаю, то уж конечно.
— Так я останусь.
Леон явился довольно скоро, и Сабреташ, представляя ему Петарда, говорит:
— Это мой верный друг и товарищ.
— И мой также, — Вишенка улыбается. — Я вам рассказывала о нем.
— Надеюсь, он будет и моим другом, — отвечает Леон, протягивая руку Петарду, который стоит навытяжку и не двигается с места. — Да, милостивый государь, я прошу вас уделить мне хотя немного того расположения, которым пользуются те, которых я люблю, и буду вам очень признателен, если вы и ваш старый товарищ согласитесь быть свидетелями у моей милой Агаты.
— Быть свидетелем Вишен… госпожи Агаты… О, с большим удовольствием, это такая для меня честь… Господин Леон, позвольте еще раз пожать вам руку, я очень чувствую ваше признание ко мне. Черт возьми! Если вам придется когда-нибудь иметь дело со львами или тиграми, я к вашим услугам.
Леон жмет руку Петарду, который с тех пор, как ему предложили быть одним из свидетелей, совершенно утешился, что Вишенка выходит замуж.
— А кто будут вашими свидетелями? — застенчиво спрашивает Вишенка у своего будущего супруга..
— Вы говорили мне, милая Агата, что большой свет страшит вас, и дали мне понять, что вы желали бы провести первые годы нашего супружества вдали от этого света, где я вращаюсь. Желания ваши для меня закон, и, согласуясь с ними, я взял в свидетели, во-первых, моего старого учителя иностранных языков, который знает меня с детства и очень меня любит, во-вторых, моего учителя музыки… отличного человека… совершенно мне преданного. Довольны ли вы моим распоряжением?
— О, да… благодарю вас за все, что вы делаете для меня.