Вишневые воры
Шрифт:
Перед самым рассветом я поднялась, надела одно из своих летних платьев и пошла в библиотеку. Безголовая невеста, торжественная в холодном утреннем свете, встретила меня безмятежно и невозмутимо – в отличие от меня события прошлой ночи никак ее не побеспокоили. В руках у меня была еще одна холщовая сумка, и я огляделась вокруг, решая, что взять на этот раз. Если бы сюда заглянула Эстер, она бы, скорее всего, и не заметила, что в комнате чего-то не хватает. Белые коробки со свадебными сувенирами такими же аккуратными стопками стояли у стены. Платье и фата были на месте, и лишь со столов исчезли некоторые подарки.
Трогать платье или фату я не осмелилась – было понятно, что в комнате, где
Я оглядела столы и решила, что пришла очередь свадебного сервиза. Разве могла я выбрать что-то другое? Это был нежный сливочно-белый фарфор с розоватыми яблоневыми цветами – конечно, не розами: Эстер хорошо понимала, что допустимо, а что нет. Наверное, было непросто найти сервиз с цветочным узором, и при этом не с розами. На столе возвышались стопки блюд, тарелок, пиал, чашек и блюдец – роскошный веджвудский сервиз на восемь персон. Я аккуратно погрузила в сумку сначала тарелки, думая, не сбегать ли мне в спальню за какой-нибудь одеждой, чтобы приглушить стук тарелок друг о друга, но рисковать не стала, ведь меня могли увидеть сестры. Места в сумке хватило только на тарелки – да и то она стала практически неподъемной. Остальные части сервиза пришлось оставить.
Нести сумку было очень тяжело, тем более нести ее так, чтобы она не издавала звуков. Пробираясь мимо спальни родителей и вниз по лестнице, я усомнилась в том, что исчезновение фарфора остановит свадьбу, но это было единственное, что я могла сделать. Я собиралась отрезать от этой свадьбы по кусочку. Может быть, все вместе это и сложится во что-то значимое.
Спустившись с лестницы, я не почувствовала привычных ароматов утреннего кофе. Доуви еще не встала, а миссис О’Коннор пока не приехала, и кухня, тускло освещаемая первыми лучами солнца, была пуста. Я вышла из дома через боковую дверь, аккуратно прикрыв ее за собой.
На улице было уже тепло; ночной прохладе не удалось до конца преодолеть жару предыдущего дня. Достигнув кромки леса, я опустила сумку на землю и потащила ее за собой, держа за одну ручку. Она прыгала по корням и упавшим веткам, и грохот тарелок эхом отзывался через весь лес, распугивая птиц. Всю дорогу в моей голове звучал мамин голос: «Они идут за нами, Айрис. Беги!»
Что она имела в виду? Я не знала, кто и почему идет за нами, но все равно упрямо тащила сумку, надеясь поскорее выйти к поляне, где мы зарыли остальные вещи. Неожиданно меня обуяла злость на сестер – я тут работала как каторжная, чтобы предотвратить бедствия, грозившие Эстер, а значит, всем нам, а они там прохлаждались в своих постельках. Даже мама спала – ну или была в своей комнате, окруженная призраками.
Сегодня, несколько десятилетий спустя, я никак не могу перестать думать о том, что, если бы я тогда могла предвидеть будущее, я бы бросила сумку и не оглядываясь пошла бы дальше в лес, через Массачусетс и Вермонт, к канадской границе, и все шла и шла бы вперед, оставив далеко позади и «свадебный торт», и Беллфлауэр-виллидж. Я могла бы жить где-нибудь в пещере, оградив себя от неминуемой травмы. Но, как говорят, задним умом мы все крепки, и едва ли кто-то мог тогда предположить, что нас ожидает. Даже, осмелюсь сказать, Эдгар Аллан По.
Когда я добралась до поляны, у меня так ныли и горели руки, что я решила не рыть новую яму. Я оставила сумку, уселась на бревно и посмотрела на нашу с Зили яму – припорошенную свежей землей могилу,
Немного отдохнув, я начала доставать тарелки и разбрасывать их по одной вокруг места захоронения подарков. Тарелки приземлялись то лицевой стороной вверх, то тыльной, но ни одна не разбилась. Они только выглядели хрупкими – а на самом деле это была добротная посуда, которая прослужила бы много лет на кухне у Эстер. Я почувствовала укол ностальгии по воображаемому будущему (для этого есть какое-то слово?), но меня это не остановило.
Закончив раскидывать тарелки, я посмотрела вокруг – они лежали белыми кругами на темной земле, словно подношение далеким богам или инопланетные рисунки на полях. Я схватила лопату и вонзила ее в одну из тарелок, в самый уязвимый ее центр, расколов ее надвое. Я наносила удары снова и снова, и тарелка распадалась на дольки, пока не стала похожа на изысканный цитрусовый фрукт.
Я стала разбивать одну тарелку за другой, сопровождая каждый удар громким возгласом, своим персональным боевым кличем. Мне нравилось бить тарелки, я ощущала прилив сил, во мне росло чувство приятного возбуждения, как в тот раз, когда я копала яму. Мне в ноздри били запахи свежей земли и моей крови, и я снова и снова вонзала лопату в тарелки, каждый раз издавая громкий клич, а потом я заплакала, и все было кончено. Земля была покрыта белыми осколками, которые местами раскрошились в белую пудру и походили на выпавший летом снег. Я очень надеялась, что сделала достаточно.
Я заснула прямо в лесу, свернувшись на пустой холщовой сумке, и проснулась от голоса Белинды и ее крика: «Беги!»
Было слишком жарко, чтобы бежать. Я не знала, который час, но понимала, что была уже середина дня – одного из тех дней июня 1950 года, когда казалось, что земля подошла слишком близко к солнцу.
Я встала и почувствовала, как по внутренней части ноги прямо в сандалию скатился ручеек крови. Попытавшись вытереть кровь рукой, я лишь размазала ее по всей ноге. Мне тут же вспомнилось, как я, бывало, приходила домой с лесных прогулок, прихрамывая, вся в царапинах, и Доуви протирала мне раны ваткой с обеззараживающим средством.
Я бросила на поляне грязную холщовую сумку, взяла одну лопату и отправилась домой. Обе лопаты нужно было вернуть в сарай, пока их не хватились, но одну я решила оставить – вдруг я смогу еще раз вернуться сюда.
Мистер Уорнер, наш садовник, рассмеялся, увидев меня, растрепанную, ошалевшую от жары и жажды, плетущуюся к сараю с лопатой в руке.
– Все надеешься найти тот клад?
Пару лет назад, начитавшись детских романов о пиратах, мы с Зили одолжили у мистера Уорнера садовые совочки и целыми днями раскапывали в поисках сокровищ газоны вокруг дома, пока они не стали выглядеть так, будто подверглись нашествию бродячих грызунов.
Я отдала мистеру Уорнеру лопату и молча улыбнулась, молясь всем богам, чтобы он не заметил кровь на моей ноге. Повернув в сторону дома, я увидела, что у открытой двери кухни меня поджидает Эстер. Я похолодела от ужаса.
– Айрис? – сказала она.
По ее голосу, выдававшему лишь любопытство, трудно было догадаться, знает ли она о моих приключениях. Я ничего не ответила и пошла в ее сторону, аккуратно переступая через ряды морковок, салата и базилика на овощной грядке миссис О’Коннор, чтобы ненароком не наступить на них – лишенная свободы уничтожать все, что мне вздумается. Эстер оглядела меня с головы до ног, приподняв брови, но никаких атакующих действий не предприняла. Я поняла, что она ничего не подозревает.