Вишневый Рай
Шрифт:
Вишнёвая вредина улетала, улыбаясь сквозь слезы, которые она поспешно скрыла стёклами очков. Только у меня хорошее зрение. Я же, вроде как, сокол!
Моя Ами улетела, оставляя на прощание лишь лёгкий шлейф её запаха на моей одежде.
Неужели теперь остаётся только ждать?!
Глава 24
Амарена.
Три дня. Прошло три дня после моего побега из России, а кажется, что вечность.
Ещё в самолёте я поняла, что не хочу в родительский дом. Мои предки самые замечательные,
Что было, что будет, что есть …
Там в аэропорту я струсила. Ник хотел от меня нечто серьёзного, постоянного… его глаза говорили об этом лучше любых слов, так же, как и его действия. А хотела ли я?!
Наверное, поэтому мужская нерешительность и те же сомнения стали моей спасительной дорожкой к свободе. Я убежала, но ожидаемая радость не пришла. Чувство потери возникло сразу, как только я перешагнула линию зала только для улетающих. Когда я увидела Сокольского среди толпы людей напряжённого и одинокого, моё сердце выполнило «тройной тулуп» и с тех пор больше не билось ровно.
Мне его не хватало. Я видела Малыша в лицах прохожих, слышала мужской голос в ропоте толпы. Мне хотелось к нему, чтобы согреться и успокоить бешеный ритм своего сердца. Я хотела, но не шла…
Я чего-то ждала…, словно последняя идиотка, надеялась на тайный знак Вселенной. Неужели это и есть любовь!?
Во мне ничего не ойкнуло при первой, да и следующих с ним встречах. Я видела мир в прежних красках, но мне не хотелось петь и танцевать. Я нормально дышала, и сознание моё было ясным, даже чересчур.
Просто этот мужчина и никто другой сводил меня с ума. Думать о нём, желать его стало вполне обычным явлением на фоне других повседневных проблем. Я и дальше без него живу.
Вот уже три дня гуляю по достопримечательностям Венеции, воображая себя самым обычным туристом. Посещаю разные места, но каждый день ближе к закату мои ноги меня ведут к любимому месту, к площади Святого Марка.
Выбираю один и тот же ресторан, где некогда по легенде бывал сам Казанова, делаю заказ на лёгкий ужин и жду. Это чистая шизофрения! Чего можно ждать, когда никто не знает, где я!
Родителям и Мире были даны сбивчивые объяснения о моей пропаже, и за регулярный звонок каждый день с отчётом о моём благополучии мне выдали карт-бланш перемещения по миру. Теперь я, вроде как, свободна, а эти личности не ищут меня через Интерпол.
Мой чистый разум это понимал, но внутренний огонёк надежды ждал чуда.
Когда согласно всем законам чуда не случалось, я по традиции кормила голубей на площади и шла к набережной, чтобы полюбоваться прекрасным видом на залив. К вечеру тут было спокойнее, чем в первой половине дня, когда количество туристов было максимально, так что мне никто не мешал предаваться самоанализу до начала сумерек. Уже ночью в темноте гостиничного номера я, завернувшись в плед с лисичками, вела диалоги с воображением и засыпала, спрятав нос в мягкой ткани.
Это была не жизнь, а выжидание …
Вот
— Синьорина?! Синьорина?! — меня настойчиво вызывала земля, пока я подглядывала за французской парой молодоженов.
Молодые люди с выражением глубокого счастья на лицах сидели через два столика от меня и держались за руки. Они касались друг друга каждую секунду — он поправит прядь её волос, дотронется до локтя или плеча, привлекая внимание, оставит нежный и, уверена, практически невесомый поцелуй на тонких пальцах жены, а потом ещё один в кольцо на безымянном пальце. Она зеркалила его, добавляя в прежний ритуал поцелуй мужского запястья, когда муж поправлял волосы.
Я тоже так хочу. С Ником можно рискнуть! При всей его славе великого бабника он вызывал у меня лишь чувство доверия. Нужно просто идти ва-банк! Дать возможность расцвести тем чувствам, что жили внутри меня. Выпустить их на волю, на солнышко.
— Синьорина?!
— Ах, да! Простите, я задумалась, — наконец-то откликнулась я на зов несчастного официанта.
— Синьорина, вам подать счёт или вы будете заказывать ещё? — поинтересовался мужчина, указывая взглядом на мою приподнятую руку.
Точно, я хотела позвать официанта, чтобы меня рассчитали.
— Прошу вас счёт!
Теперь я снова была полна решимости. Болезнь и сомнения отступили. Меня исцелила моя любимая родина, её воздух и яркое солнце.
Никита.
Я, наверное, одну тысячу восемьсот раз пожалел, что отпустил Амарену. И это только за полчаса после её отлёта. Когда решение лететь следом полностью созрело, раздался звонок на мобильный.
В этот момент я практически дошёл до кассы аэропорта, но имя на дисплее телефона меня остановило.
Руслан.
— Сокольский, друг мой, ты где пропал?! Надеюсь, ты ещё в России?! И мне не придётся самому разгребать то бардак, что ты развёл у меня в фирме?!
Точно! Я как-то совсем позабыл причину того, что привело меня в аэропорт. Гадюшник в отделе переводов.
Надо бы сначала завершить дела текущие, чтобы можно было смело всё прошлое оставить в прошлом.
Сменил направление на выход из здания аэропорта, бросив Майеру короткое «скоро буду».
Рус, несмотря на вечернее время, всё ещё был в офисе. Гад явно жаждал подробностей моего падения, словно бабка на скамейке у дома.
Именно поэтому моя первая фраза была предопределена.
— Вот даже не мечтай! Ни слова! Но через пару дней я иду в отпуск!
Жаль, я не снимал на видео лицо друга в этот момент.
— В отпуск?! Ты уверен, что знаешь, что это такое?! Я даже не помню, когда ты там был и был ли вообще?!
Я тоже не помню, кажется был.
— Рус, давай без этого театрального голоса. Был, конечно… давно. Знаешь ли, когда являешься начальником безопасности единственного друга некогда отдыхать. Приходится всё время быть на страже его здоровья и благополучия.