Витамин
Шрифт:
К вечеру приезжает мама, без звонка, без предупреждения. Видимо люди зачатые в коммунальной квартире в восьмидесятые, напрочь лишены понятия личных границ. На ней пёстрый новогодний свитер, белые брюки в обтяжку и дурацкий ободок с бубенчиками из ФактПрайса.
— Дочка, а ты чего такая опухшая, как переваренная сосиска? — всплеснула руками, как только увидела меня на пороге. — Весь день в постели провалялась что ли?
— А что мне делать, мам? Пойти двор почистить от снега? — ворчу в ответ, пропуская маму в квартиру.
—
— Ну спасибо… Только и живу твоими комплиментами, — падаю на диван и накрываюсь одеялом с головой.
— Ты заболела что-ли, а, дочь? — смотрит на журнальный столик на котором хаос из упаковок с таблетками, грязных чашек и сопливых салфеток. — А где Жирдос? — это так она нежно называла Жору, от чего тот ужасно бесился.
— Надеюсь у него понос, — вяло рифмую я.
— Неужто неладно в Датском королевстве? — всплеснула руками мать, но глаза её засияли плохо скрываемым ликованием.
— Мы расстались, — бесцветно говорю я, уже не так больно это признавать.
— Славатехоспади…. Как же меня бесил этот глист в обмотках, ни рожи, ни кожи, — мать моя очень развеселилась этой новости. — Говно на короткой палочке, а не мужик. Вот тёти Светы племяш…
— Даже не начинай… Мне надо зализать раны, — грубо прервала я, зная, что дальше она опять начнёт меня сватать.
— Дочь, ну вот он бы тебе и помог… Зализать то, — мама у же села рядом со мной на диван и бесцеремонно тыкает меня локтем в бок, лукаво подмигивая.
— Фу мам… Блин… Фу…
— Думаешь мама молодой не была… Ну ладно, смотри засмущалась, — хохочет она, так, что я вижу её булатную коронку. — Ну что, значит будем тебя лечить, — мать закатывает рукава, явно показывая, что эта работёнка как раз для неё. — Я тебе домашней еды привезла, варенье малиновое, мандаринов. Будем пировать. Папка отсыпается после вчерашнего, они с дядь Геной нормально так отпраздновали. Теперь в тазы вчерашние харчи обратно собирают…
— Ох… Давай без подробностей… У меня богатое воображение…
Когда мама появилась в моей квартире это было похоже на первый восход солнца после полярной ночи. В помещении вдруг стало чисто и уютно, запахло едой, надеждой и немного счастьем.
Как же я понимаю лесбиянок, жаль я по багетам, а не по пончикам. Мама остаётся с ночёвкой, весь вечер смотрим сериалы, набиваем животы и хохочем до колик.
Постепенно мне становится легче. Увидев румянец на моих щеках мама решает идти в атаку.
— Дочь, Рождество скоро. Надо крёстной кутью нести… Она тебя ждёт.
— Конечно, мамуль… Только ваши эти "Давай поженим их" не включайте, ладно? Тоже мне Гузеева и Сябитова нашлись.
— Снежа, но он такой хороший… Я б
— Мам, ну восемнадцатый век какой-то, — возмущаюсь я, сдвигая брови на переносице для пущего эффекта.
— Снеж, ну хоть для здоровья… У тебя вон всё лицо "хотелками" обсыпало, — тыкает пальцем в мои прыщи.
— Это сыпь от антибиотиков, — машинально прикрываю прыщи ладошкой.
— Вот, а мужик лучше антибиотика от всего вылечит, — озорно подмигивает мне, я в ответ закатываю глаза.
— Ладно, только хватит этот бред нести, — мама в ответ на это чуть не прыгает от радости, глаза опасно сверкают.
— Снеж ну ты это… Наряд найди поинтереснее. Чтобы там сиси было видно, попу, — показывает руками на себе, где должно быть видно. — Не эти твои оверзайзы… Не понятно то ли мешок, то ли чехол от автомобиля.
— Побойся бога, мам… Святой праздник… А ты… Сиси… Попа…
— Просто твоим тряпьём безразмерным только в деревне быков очаровывать. И то они больше красное любят, — смеётся мать.
— Я не собираюсь никого очаровывать. Буду жить для себя. Я так решила.
— Ох, ладно не буду тебя донимать. Мы с папкой за тобой заедем 6го числа, часиков в 12. Давай выздоравливай к тому времени. Бока наедай, а то ухватиться не за что, — щиплет меня за филейную часть, я звонко шлёпаю её по руке.
— Зоя Николаевна, руки!
Прощаюсь с мамой, передаю привет отцу и закрывая за ней дверь понимаю, что улыбаюсь во весь рот. Мамочка как чай с малиной и тело излечит и сердце больное.
ГЛАВА 6. ЛУЧШИЙ МОЙ ПОДАРОЧЕК
Утром 6 декабря меня ни свет ни заря будит настойчивый звонок и отвратительно бодрый мамин голос в трубке.
— Просыпайся, соня! Умывай свои опухшие глазки…
— Мам, ты вообще нормально себя чувствуешь? — ворчу я, стараясь продрать опухшие глаза. — Ещё восьми нет… На улице темень…
— А кутью крёстной кто будет делать?
— Что блин? Я думала ты сделаешь! — вот это заявочка.
— Не по правилам. Кутью варят крестники, — лукаво разъясняет мама.
— Ну тогда массового отравления не избежать, — констатирую я, поднимаясь с кровати.
— Ой, не мели чушь… Бери самый лёгкий рецепт в интернете и делай… Тебе понравится, вот увидишь, — она так уверена, что я тоже преисполнилась оптимизма.
— Удружила так удружила, мам, — ворчу для профилактики.
— Ну, а что? Мужа тоже кормить будешь «дошиком»? — ну вот опять она за своё. — Давай дочь… Я в тебя верю…