Витпанк

Силверберг Роберт

— Молодец, Роджер, сообразил! — хвалит Стивен.

— Я это прочел! — негодующе объясняет мальчик, указывая правой варежкой прямо перед собой.

В пятидесяти ярдах от них, пришвартованный между танкером и какой-то развалюхой, на волнах подступающего прилива покачивается потрепанный грузовой корабль. На его корме виднеется единственное слово — «Мэйфлауэр». Имя, означающее для обитателей Бостонского острова значительно больше, нежели просто сумма составляющих его букв.

— А теперь мы пойдем домой? — спрашивает Роджер.

— Нет, — отвечает Стивен.

Он преподавал эту историю бесчисленное множество раз: отправка сепаратистов из Англии в Вирджинию… их полное опасностей путешествие… незапланированная высадка на Плимут-Роке… подписание договора, согласно которому присутствовавшие на борту не-сепаратисты обязывались подчиняться любым правилам, установленным сепаратистами. — Теперь мы отправимся в прекрасное и долгое путешествие.

— На этой штуковине? — спрашивает Вилли.

— Ты шутишь! — говорит Лаура.

— Только не я! — говорит Клод.

— Даже не думай! — говорит Иоланда.

— Сайонара [14] , — говорит Томми.

— Кажется, меня сейчас стошнит, — говорит Беатриса.

— Это не вам решать, — отвечает Стивен своим приемным детям. Он разглядывает корпус судна, пятнистый от ржавчины, ноздреватый от ветхости — еще одна жертва Потопа. Один из пассажиров, в котором он узнает своего соседа Майкла Хайнса, высовывается из иллюминатора, словно собака, выглядывающая из будки. — Вплоть до дальнейших распоряжений правила здесь устанавливаю я.

14

Прощай (яп.).

Наполовину уговорами, наполовину принуждением он ведет свое недовольное семейство по сходням вверх на квартердек, где их встречает приземистый человек в оранжевом дождевике и коричневой вахтенной фуражке и требует у них билет.

— С днем святого Патрика! — говорит Стивен, торжественно взмахивая законсервированным цветком.

— Вас, ребята, мы размещаем на баке, — кричит человек сквозь ворчание работающих на холостом ходу двигателей. — Можете спрятаться там за пианино. В десять часов вам принесут оладьи из отрубей и кофе.

Пока Стивен со своими детьми тянутся гуськом вверх по носовому трапу, команда «Мэйфлауэра» отдает швартовы и поднимает якоря, готовя корабль к отплытию. Двигатели набирают обороты, из двух труб корабля валит дым. Над заливом начинает сочиться солнечный свет, окрашивая восточную часть неба жарким румянцем и заставляя многооконные небоскребы острова сверкать, как новогодние елки.

Мимо скользит юркий катер Гвардии Бессмертия, направляясь к причалам и очевидно не подозревая о том, что в двух шагах от него укрываются недруги незачатых.

Медленно, осторожно Стивен пробирается сквозь лабиринт деревянных упаковочных клетей — такое впечатление, что сегодня с Бостонского острова вывозят все пианино до последнего, — пока наконец не достигает фальшборта с правой стороны судна. Его пальцы смыкаются на поручне, «Мэйфлауэр» тем временем набирает ход и проходит банки, маневрируя среди рифов, словно слаломист, спускающийся с горы.

— Привет,

Стивен! — Рядом с ним откуда-то выныривает полная женщина и коротко целует его в щеку.

Он сглатывает и моргает, словно человек, вылезший на солнечный свет из тьмы копулятория. Присутствие Валери Гэллогер на «Мэйфлауэрс» не удивляет его, но он озадачен при виде людей, которые ее сопровождают. Анджела Данфи, кормящая грудью малышку Меррибелл. Ее кузина Лорна, по-прежнему подчеркнуто беременная. А также — и это поражает его больше всего — отец Монэгэн, опирающийся своим хрупким телом на крестильную купель.

— Что, у нас?.. вы?.. — запинаясь, начинает Стивен.

— Моя кровь сказала мне, — отвечает Валери Гэллогер; ее рыжие волосы развеваются, как знамя. — Через девять месяцев я дам жизнь нашему ребенку.

Непосредственно вслед за этим небо над головой Стивена наполняется роями крохотных черных птичек. Нет, не птичек, понимает он: это приборы. Овуляциометры рассекают воздух — вначале всего несколько штук, затем десятки, затем сотни, сопровождаемые соответствующим количеством счетчиков спермы. В то время как эти небольшие механизмы с плеском погружаются в воду и тонут, устилая дно гавани, словно контрабандный чай в один из более ранних моментов истории Бостонского мятежа [15] , среди безбилетников раздаются негромкие, но прочувствованные радостные восклицания.

15

Имеется в виду так называемое «Бостонское чаепитие», когда в 1773 году с английских кораблей была сброшена в море партия чая в знак протеста против беспошлинного ввоза англичанами чая в Северную Америку. — Примеч. пер.

— Здравствуйте, отец Монэгэн. — Стивен отстегивает свой счетчик спермы. — Не ожидал вас здесь увидеть.

Священник вяло улыбается, барабанит пальцами по краю купели.

— Валери сообщила мне, что вы собираетесь вновь стать отцом. Примите мои поздравления.

— Инстинкт говорит мне, что это мальчик, — говорит Стивен, перегибаясь через перила. — Он будет получать по две конфеты к Рождеству, — с бледной улыбкой объявляет утомленный пилигрим, резким движением кисти разбивая цепи, приковывающие его к будущему.

«Если я не сделаю этого сейчас, — думает Конни, поворачиваясь к Валери Гэллогер, — я больше никогда не смогу набраться храбрости».

— Есть ли у нас пункт назначения? — спрашивает он. Словно медведь, готовящийся взобраться на дерево, он обхватывает руками купель, прижимая ее к своей груди.

— Только цель, — Валери широким жестом обводит горизонт. — Мы не найдем там Эдема, святой отец. Весь Балтиморский риф сейчас — сплошная кишащая масса плоти, новорожденные заполняют его от берега до берега. — Она снимает свой овуляциометр и кидает его за борт. — На отмелях Миннеаполиса местная Гвардия, как правило, выбрасывает гомосексуалистов и потерявших менструации женщин в море. На Калифорнийском архипелаге мужчины-прихожане регулярно проходят тесты на потенцию и…