Vitrum Patrum (Житие Отцов)
Шрифт:
Цель всей это монашеской брани и подвига, которые так конкретно описывает преп. Кассиан, — возвысить ум человека к вечному и неподверженному изменениям и приуготовить его к блаженству в Царствии Небесном. “…Дело монашеского звания есть не иное что, как созерцание божественной и превосходящей все чистоты” (IX:3). “Мы никак не можем прозреть удовольствия настоящей пищи, если ум, предавшись божественному созерцанию, не будет услаждаться больше любовию добродетелей и красотою небесных предметов. И таким образом всякий будет презирать все настоящее как скоропреходящее, когда непрерывно будет устремлять взор ума к непоколебимому и вечному, еще будучи в теле, будет созерцать блаженство будущей жизни” (V:14).
Новоначальный, который позволяет земному или своим собственным страстям уводить себя от небесного, неизменно запутывается в земных вещах и погибает; и предостережение против этого
Поэтому преп. Кассиан предлагает вдохновляющее слово в поддержку тем, кто желает придерживаться монашеской жизни, пока не достигнет ее цели. “Знай, что ты в числе немногих избранных, и, смотря на пример и холодность многих, не охладевай, но живи так, как живут немногие, дабы с этими немногими удостоиться тебе Царствия Небесного” (IV:38).
В основании всего этого монашеского подвига лежит смирение и страх Божий, без которых все аскетические труды — тщетны и бессмысленны: “Если хотим здание наше довести до верха, так чтобы оно было совершенно и угодно Богу, то поспешим положить основание его не по воле нашей страсти, а по точному евангельскому учению; это основание не может быть иное, как страх Божий и смирение, которое происходит от кротости и простоты сердца. Смирения же нельзя приобресть без наготы. Без нее никак невозможно приобресть ни готовности к повиновению, ни силы терпения, ни спокойствия кротости, ни совершенства любви, без которых сердце наше вовсе не может быть жилищем Св. Духа” (XII:31). “… Именно нужно, чтобы сначала с искренним расположением сердца мы изъявляли нашим братьям истинное смирение, заботясь, чтобы ни в чем не обидеть или не оскорбить, чего мы никак не возможем исполнить, если из любви ко Христу не будет утверждено в нас истинное самоотвержение, которое состоит в составлении всего имущества и нестяжательности; потом если не будет воспринято иго послушания и подчинения с простым сердцем, без всякого притворства, так чтобы, кроме приказания аввы, вовсе не жила в нас никакая своя воля. Это может исполнить только тот, кто считает себя не только мертвым для этого мира, но и неразумным, глупым, все, что прикажут ему старцы, будет исполнять без всякого исследования, считая это священным и возвещенным от Бога (XII:32)”.
И, наконец, подвижник должен вполне отдавать себе отчет в том, что достижение его цели, т. е. победа над страстями и спасение души приходит не от собственных его усилий как таковых, а от благодати Божией”. Невозможно кому-либо совершенно очиститься от плотских пороков, если не сознает, что весь труд и старание его не могут быть достаточны для достижения такого совершенства, и если не убедится, будучи научен не столько наставлением преподающего, сколько расположением, усилием и опытом собственным, что достигнет его не иначе как по милосердию и при помощи Божией” (XII:13). “Достижение совершенства есть дело не желающего, не подвизающегося, но милующего Бога (Рим. 9:16), Который вовсе не в воздаяние за заслугу наших трудов или подвижничества делает нас победителями пороков. Ибо действие всякого добра происходит от благодати Бога, Который такую долговечность блаженства и безмерную славу с великою щедростию даровал (нам) за слабое усердие и за краткий, малый подвиг наш” (XII:11). И завершают книгу “Постановлений” следующие слова: “Будем сознавать, что мы сами по себе без помощи благодати Божией ничего не можем сделать, что относится к совершению добродетелей, и по истине будем уверены, что и то самое, что мы удостоились уразуметь, есть дар Божий” (XII:33).
Из сего краткого обозрения учения, содержащегося в “Постановлениях”, можно увидеть, что монашеская жизнь в Галлии V-VI вв. имела под собой твердое основание. Учение преп. Кассиана — не для праздных мечтателей или тех, кто стремится убежать от мирских обязанностей. По своему трезвому, приземленному тону и настойчивому призыву к деланию, аскетическому подвигу, познанию и преодолению своих страстей, оно является скорее руководством для серьезных, энергичных и решительных воинов Христовых, ищущих больших, а не меньших подвигов, чем те, которые христианин находит в нормальной мирской жизни.
“Постановления”, пожалуй, больше всего задавали тон монашеской жизни этого периода. Сам свят. Григорий Турский, когда
Преподобный Фавст Леринский
Вторым по значению после самого преп. Кассиана из отцов Галльского монашества в V веке был преп. Фавст (+ 490), бывший аббатом Леринского монастыря в последние годы жизни преп. Кассиана, а впоследствии епископом Региума (Риеза), расположенного менее чем в ста милях к северу от Марселя.
Известный своей защитой “восточных” учений по таким вопросам, как относительная телесность души (один Бог совершенно бестелесен) и соотношение благодати и свободной воли (и возможно из-за этого пренебрегаемый позднейшим Западом), он был прежде и более всего учителем иноческого жития и имел более прямое влияние на великого Отца VI века, свят. Кесария Арльского, чем преп. Кассиан.
В наставлениях своим монахам он делает то же ударение, что и преп. Кассиан на непрерывной брани и избежании праздности и покоя: “Отнюдь не для мира и покоя, не для беспечности пришли вы на сей остров, но скорее подвизаться и мужественно воинствовать… Мы пришли на сии уединенные берега, в ряды воинства духовного с тем, чтобы бороться на всякий день против наших страстей… Звание наше обязывает нас отвергать все, что может дать нам настоящая жизнь из утешений и славы. Сладчайшие на земле вещи должны быть чужды нам, помыслы наши должны устремляться исключительно к вечному воздаянию, обещанному нам. Радоваться, живя в подчинении и уничижении, ревностно стремиться к нищете, отсекать не только привязанность сердца к тварному, но и самую волю — вот наши средства к достижению совершенства” (Слово “К монаху” I). Судно и после того, как храбро встретит волнение в открытом море, может оказаться в опасности даже и посреди самой, по-видимому, безопасной гавани и рискует затонуть там. Так же и в пристанище веры, к которому привел тебя Спаситель, не будь бесстрашен, понуждай себя с помощью Христовой избегать малейшего нерадения, ничтожнейших проступков: они действуют на душу подобно каплям воды, проникающим внутрь судна через незаметные трещины” (К монаху” II).
Монастырь св. Виктора, возвышающийся над портом Марселя, в котором подвизался преп. Кассиан (1655).
Атриум (центральная часть) древней базилики монастыря преп. Кассиана.
Первое убежише св. Гонората — грот в Сен-Бауме близ Канн.
Вместе с преп. Кассианом, преп. Фавст учит о внутренней природе монашеского подвига. “Что пользы жить в сем безмолвном месте, претерпевая внутри самого себя мучительство страстей? Будет ли здесь спокойствие снаружи и буря внутри? И стоит ли так трудиться, оставляя мир далеко внизу, чтобы держать страсти взаперти внутри себя?” (Слово)
Прежде всего преп. Фавст, как и преп. Кассиан, настаивает на добродетели послушания и пагубности преслушания и гордости. “Бог отказывает в потребной для дела спасения силе тому, кто не умеет слушаться… Послушание необходимо юности, и старость находит в нем свою славу… Привычка к непослушанию затемняет рассудок и делает суждения ложными. Сердце преступника столь ожестевает, что если только он чрезвычайным усилием вдруг не смирит себя, чтобы восстать от своего падения, то он осмелится бороться и с самим своим настоятелем, будет затем оскорблять его и говорить: “Как крепко я противостал! Как я его не послушался! С какой надменностью отвечал! Он думал, что я всегда буду смиряться перед ним!” (Слово VII)