Виттория
Шрифт:
– Ты это о чем? – лучший друг принца даже внимания сперва не обратил на незадачливого темноволосого парня.
– Что ты делал у Витки?
– Она тебе что, корова, чтоб так ее называть? – Калеб даже поморщился от такой вольной интерпретации столь прекрасного имени, коего достойны королевы. И главное, кому имя досталось-то… Эх… Не опозорила бы.
– Она говорила, что я ее лучший друг, так что имею право называть ее как хочу. – Ворс был уже в бешенстве.
– Лучший друг, да? Сочувствую. – Калеб решил позлить этого паренька, который большую часть своего времени вился
Ворс сделал резкий выпад, но лучший друг принца умудрился увернуться, несмотря на рану.
– Остынь, я пошутил… Или нет. Думай сам. Пока.
После чего Калеб действительно зашагал в сторону своего дома, оставив Ворса думать, что ему делать дальше.
Но Виттория уже крепко спала в своей постели. И никак не могла разрешить сложившуюся проблему, которая повлечет большие неприятности.
Утром я проснулась днем, как бы тривиально это не звучало. Все, что мне сегодня хочется – лениться и ничего не делать. Выйдя на крылечко, как говорится, «на перекур», я обнаружила возле двери записку, прижатую камушком, чтоб не улетела. Писал Ворс:
«Мне надо ненадолго к родным.
прости, что не попрощался.
Отдыхай.
Ворс»
А что, лаконичненько. Только вот сдается мне, что все не так чисто. Ворс, пребывая в здравом уме и здравой памяти, обязательно зашел бы попрощаться, в крайнем случае, о своем отъезде сообщил бы вчера, когда мы дегустировали медовуху. Значит, либо это были дела, не требующие особых отлагательств, либо ему стыдно, из-за того, что он вчера наговорил, хотя по-моему, ничего ТАКОГО не было…
Наслаждаясь солнечными лучами, ласково касающимися моей кожи, я заметила Геллинду. Она степенно шла чуть поодаль основной тропы, не обращая на меня внимания.
– Доброе утро! – настроение было достаточно хорошее, почему бы не поздороваться.
– Ты?! Сейчас же зайди в дом. – Она метнулась в мою сторону, воровато оглядываясь, нет ли никого. – Быстро.
Геллинда схватила меня за руку и с такой силой впихнула меня в дом, что на руках наверняка останутся следы.
– Да что с тобой? – девушку было не узнать, Геллинада отличалась своим спокойствием и рассудительностью.
– Ты себя в зеркало видела?!
– Это все потому что я не сделала красивую прическу и не умылась? – я начала злиться.
После этих слов я метнула свой взгляд в зеркало.
– Черт, черт, черт… – я совсем забыла про эти препаратики, делающие мою кожу смуглой, а волосы темными. Так что сейчас я выглядела как настоящая аристократка, о чем никто не должен был узнать.
– Твои волосы… – Геллинда их потрогала, пропустила между пальцев. В это время я затравленно на нее смотрела. – Не может быть… ты вернулась… ты знаешь, кто твой отец?
– Не поверишь… Не знаю.
– Это как? – кажется, она вновь стала спокойной и рассудительной.
– Я… Я не могу тебе рассказать. И тебя прошу, не рассказывай никому.
– Ладно, захочешь рассказать, расскажешь. Если нужна будет помощь – помогу. Теперь ты мне равная. Хотя… Ладно, не важно. Я, наверно, пойду. – Геллинда
– Стой, можешь подождать минутку? – Она удивленно подняла брови, но остановилась. – Я нашла травы, хвыну и эти, как их там – листья формналового дерева. Приняла согласно инструкции, поняла, что месяц в запасе есть.
– Что это за травы?
– Это хвына, она для волос, а это листья форналового дерева, они для кожи.
– Где ты их взяла? Это очень редкие травы. Я не знала, что при таком употреблении они дают такой эффект.
– Мне один знакомый хранитель подарил.
– Ты дружишь с хранителем? Тебе повезло. – Она впервые за наш разговор улыбнулась. – Что ты хотела?
– Ты голодна?
Реакция Геллинды была похожа на реакцию маленького ребенка или зверушки из диснеевского мультфильма. Она посмотрела на живот, погладила его, посмотрела на меня и объявила, что действительно голодна.
– Если тебе не претит появление в обществе с простой смертной, – в этот момент я сделала умелый реверанс, что поделать, бальными танцами я тоже занималась, – то предлагаю отобедать в одной замечательной харчевне, достойной появления там столь высокопоставленной гостьи, как ты.
– А ты забавная. Пойдем, покушаем. Я так понимаю, что ты хочешь что-то узнать…
А она действительно не глупа. Впрочем, мое мнение о ней очень двойственно. Невозможно понять, какая она на самом деле.
Заварив Геллинде отвара и попросив ее подождать, я отправилась в душ. Пока я снимала с себя сонливость посредством контрастного душа, я думала о том, не проболтается ли новоявленная подруга, не будет ли ей в тягость хранить молчание… Расскажет ли она мне интересующую меня информацию… Завернувшись в полотенце, я выползла из душа и направилась в комнату за чистой одеждой. Видимо, сегодня не мой день, потому что почти нагишом я предстала не только перед Геллиндой, но и перед Калебом, который, кстати говоря, выглядел выспавшимся и бодрым, еще бы, это не он всю ночь скакал, приворовывая у лучшего друга травы и изготавливая отвары.
– Это в таком виде у вас в деревне принято встречать гостей? – он еще и ехидничает, ррр…
– У нас в деревне принято, чтоб гости заранее сообщали о своих визитах.
– А как же правило радушной хозяйки?
– Как говорится, видные гости в гостях не засиживаются. Поэтому позволю тебе выйти вон и разрешить мне переодеться.
Этот засранец бросил «разрешаю» и удалился, высоко подняв голову.
– Витт, я кушать хочу. – Геллинда сделала умильные глазки, не думала, что она так умеет.
– Всё, всё… Идем, – ответила я, по-быстрому натягивая сарафан, убирая волосы в высокий хвост и обувая балетки.
– И куда вы собрались? – спросил Калеб, когда мы вышли из моего жилища. Я уже собиралась ответить, но меня опередила Геллинда.
– С каких это пор мы должны отчитываться перед тобой?
– Гелка, ты чего суровая такая? Мы с тобой с двух лет песочницу делили, – он даже подрастерялся от холодности тона… Гелки? Гелка, вот умора. А с песочницей еще лучше, видимо, у местной аристократии не хватает денег, чтоб у их чад песочницы были раздельные.