Витя Малеев в школе и дома (илл. Г. Валька)
Шрифт:
На географии мы немножечко развеселились, а на последнем уроке случилось интересное происшествие. Уже прозвонил звонок, и в класс пришла Ольга Николаевна, как вдруг отворилась дверь, и на пороге появился совсем незнакомый ученик. Он постоял нерешительно возле двери, потом поклонился Ольге Николаевне и сказал:
— Здравствуйте!
— Здравствуйте, — ответила Ольга Николаевна. — Что ты хочешь сказать?
— Ничего.
— Зачем же ты пришел, если ничего не хочешь сказать?
— Так просто.
— Что-то я не пойму
— Я учиться пришел. Здесь ведь четвертый класс?
— Здесь.
— Вот мне и надо в четвертый.
— Так ты новичок, должно быть?
— Новичок.
Ольга Николаевна заглянула в журнал:
— Твоя фамилия Шишкин?
— Шишкин, а зовут Костя.
— Почему же ты, Костя Шишкин, так поздно пришел? Разве ты не знаешь, что в школу надо с утра являться?
— Я и явился с утра. Я только на первый урок опоздал.
— На первый урок? А теперь уже четвертый. Где же ты пропадал два урока?
— Я был там… в пятом классе.
— Чего же ты в пятый класс попал?
— Я пришел в школу, слышу — звонок, ребята гурьбой бегут в класс… Ну, и я за ними, вот и попал в пятый класс. На перемене ребята спрашивают: «Ты новичок?» Я говорю: «Новичок». Они ничего не сказали мне, и я только на следующем уроке разобрался, что не в свой класс попал. Вот.
— Вот садись на место и не попадай больше в чужой класс, — сказала Ольга Николаевна.
Шишкин подошел к моей парте и сел рядом со мной, потому что я сидел один и место было свободно.
Весь урок ребята оглядывались на него и потихоньку посмеивались. Но Шишкин не обращал на это внимания и делал вид, будто с ним ничего смешного не произошло. Нижняя губа у него немного выпячивалась вперед, а нос как-то сам собой задирался кверху. От этого у него получался какой-то презрительный вид, будто он чем-то гордился.
После уроков ребята обступили его со всех сторон.
— Как же ты попал в пятый класс? Неужели учительница не проверяла ребят? — спросил Слава Ведерников.
— Может быть, и проверяла на первом уроке, а я ведь пришел на второй урок.
— Почему же она не заметила, что на втором уроке появился новый ученик?
— А на втором уроке уже другой учитель был, — ответил Шишкин. — Там ведь не так, как в четвертом классе. Там на каждом уроке другой учитель, и, пока учителя не знают ребят, получается путаница.
— Это только с тобой получилась путаница, а вообще никакой путаницы не бывает, — сказал Глеб Скамейкин. — Каждый должен знать, в какой ему класс надо.
— А если я новичок? — говорит Шишкин.
— Новичок, так не надо опаздывать. И потом, разве у тебя языка нету. Мог спросить.
— Когда же спрашивать? Вижу — ребята бегут, ну и я за ними.
— Ты так и в десятый класс мог попасть!
— Нет, в десятый я не попал бы. Это я сразу бы догадался: там ребята большие, — улыбнулся Шишкин.
Я взял свои книжки и пошел домой. В коридоре меня встретила
— Ну, Витя, как ты думаешь учиться в этом году? — спросила она. — Пора тебе, дружочек, браться за дело как следует. Тебе нужно приналечь на арифметику, она у тебя с прошлого года хромает. А таблицы умножения стыдно не знать. Ведь ее во втором классе проходят.
— Да я ведь знаю, Ольга Николаевна. Я только с конца немножко забыл!
— Таблицу всю от начала до конца надо хорошо знать. Без этого нельзя в четвертом классе учиться. К завтрашнему дню выучи, я проверю.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Все девчонки воображают, что они очень умные. Не знаю, отчего у них такое большое воображение!
Моя младшая сестра Лика перешла в третий класс и теперь думает, что меня можно совсем не слушаться, будто я ей вовсе не старший брат и у меня нет никакого авторитета. Сколько раз я говорил ей, чтоб она не садилась за уроки сразу, как только придет из школы. Это ведь очень вредно! Пока учишься в школе, мозг в голове устает и ему надо сначала дать отдохнуть часа два, полтора, а потом уже можно садиться за уроки. Но Лике хоть говори, хоть нет, она ничего слушать не хочет.
Вот и теперь: пришел я домой, а она тоже уже вернулась из школы, разложила на столе книжки и занимается.
Я говорю:
— Что же ты, голубушка, делаешь? Разве ты не знаешь, что после школы надо мозгу давать отдых?
— Это, — говорит, — я знаю, только мне так удобней. Я сделаю уроки сразу, а потом свободна: хочу — гуляю, хочу — что хочу делаю.
— Экая, — говорю, — ты бестолковая! Мало я тебе в прошлом году твердил! Что я могу сделать, если ты своего старшего брата не хочешь слушать? Вот вырастет из тебя тупица, тогда узнаешь!
— А что я могу сделать? — сказала она. — Я ни минуточки не могу посидеть спокойно, пока дела не сделаю.
— Будто потом нельзя сделать! — ответил я. — Выдержку надо иметь.
— Нет, уж лучше я сначала сделаю и буду спокойна. Ведь уроки у нас легкие. Не то что у вас, в четвертом классе.
— Да, — говорю, — у нас не то что у вас. Вот перейдешь в четвертый класс, тогда узнаешь, где раки зимуют.
— А что тебе сегодня задано? — спросила она.
— Это не твоего ума дело, — ответил я. — Ты все равно ничего не поймешь, так что и рассказывать не стоит.
Не мог же я сказать ей, что мне задано повторять таблицу умножения! Ее ведь во втором классе проходят.
Я решил с самого начала взяться за учебу как следует и сразу засел повторять таблицу умножения. Конечно, я повторял ее про себя, чтоб Лика не слышала, но она скоро окончила свои уроки и убежала играть с подругами. Тогда я принялся учить таблицу как следует, вслух, и выучил ее так, что меня хоть разбуди ночью и спроси, сколько будет семью семь или восемью девять, я без запинки отвечу.