Виват, Романовы! Часть III
Шрифт:
Александр. Теперь мне, по крайней мере, кое-что ясно в моей жизни… всё с самого начала шло не как надо! Но вообще я ожидал другого после стольких прелюдий…
Павел. И чего ты ожидал?
Александр (закатывая глаза). Ну господи, я не знаю… какой-то страшной тайны. Что-то вроде того, что мой отец – не вы… это бы ещё больше объяснило…
Павел. То есть… ты хотел бы, чтобы твоим отцом был другой человек?
Александр (смущённо).
Павел. Справедливей сказать, что это ты себя вёл как неродной.
Александр. Ах, ну всё, я не буду это с вами обсуждать и спорить! Это бесполезно! Вы всё равно всегда правы.
Павел. Хорошо. Не будем об этом. Давай о том, что у тебя происходит с Наполеоном.
Александр (отступая). Что происходит? Ничего у нас нет…
Павел (наступая). Вот глаза твои голубые и лживые… хоть раз в жизни можешь правду мне сказать?!
Александр. Нет! Вы будете орать и ругаться…
Павел. Не буду. Я за эти годы размеренной жизни поправил нервы.
Александр. Ну хорошо… в общем, у нас с Наполеоном… (Глубоко вздыхает.) У нас роман.
Павел в шоке смотрит на него.
Александр. Я понимаю, что это звучит дико… что это противоречит природе… что это ужасный грех…
Павел (потрясённо). Ты… спишь с врагом?
Александр. Вас только это смутило?
Павел подходит к нему и стучит по лбу.
Павел. Ау… тук-тук, там что-то есть? Смотри-ка… не отвечают!
Александр (хмуро). Лучше бы вы орали…
Павел. Ты совсем не понимаешь, что ты делаешь? Я этого и боялся, когда умирал! Что с тобой такое приключится! Почему я против женщин на престоле? Что ж, я уже не против! Потому что каждая вторая будет лучше, чем ты!
Александр молчит.
Павел. Если об этом станет известно, знаешь, что будет? Тебя уничтожат. Тебе моя судьба покажется раем. Но это ладно… думаешь, только ты пострадаешь? Нет! Вся семья. Твои братья, сёстры, твоя мать, твоя несчастная жена! Мы будем стёрты с лица земли! Но тебе же на всех плевать! Ведь ты готов всем давать свободу, пока они делают то, что тебе не мешает! И что теперь? Тебе надоело всё, ты устал? Иди к Наполеону! Он снимет с тебя это тяжкое бремя вместе с короной..! Думаешь, ты ему нужен? Нет! Он тебя использует! Я думал, ты за эти годы повзрослел больше, чем на полгода!
Александр
Александр. Я знаю, что вы всегда правы. Вы всё сказали. Вы упрекали меня в неискренности. Хорошо, я вам отвечу, что я думаю о вас! Вы из тех странных людей, которые хотят сделать добро, делают его, собирают такую кучу этого добра… а потом, потом туда возьмут и плюнут! Или ещё чего похуже… и нате вам! подавитесь моим добром..! Вы дня прожить не можете, чтобы гадость человеку не сказать! Вам плохо – пусть всем будет плохо!
Топнув ногой.
Только знаете что… мне эти ваши слова не важны! Потому что вы больше права не имеете меня отчитывать! Я император! А вы… вы всего лишь человек, живущий в стене! И знаете… да, сейчас я бы хотел, чтобы моим отцом был Куракин!
Уходит, хлопнув дверью. Через пару секунд возвращается.
Александр. Я к вам больше не приду! Вот вам! Сидите тут в одиночестве!
Павел. Прекрасно! Вот пусть тебе Куракин конец истории и рассказывает!
Александр (недоумённо). Так и это ещё не конец?
Павел (спокойно). Для тебя – конец!
Нажимает куда-то. Александр проваливается в открывшийся люк.
СЕЗОН 3
Сцены 25-26-27
Сцена 25
Несколько дней спустя. Министерство. Возле кабинета императора. Секретарь как всегда что-то пишет. Бегают туда-сюда люди. Подходит Кочубей.
Кочубей (протягивает секретарю бумагу). Вот, передайте императору Александру. Прошение об отставке.
Секретарь (загадочно улыбаясь). Вы лучше сами передайте… он у себя.
Кочубей. В смысле, здесь? В кабинете?
Секретарь. Представляете! (Шёпотом.) Только он, по-моему, не в духе…
Кочубей. С чего взяли?
Секретарь. Он если сюда приходит, то значит, чего-то плохое будет…
Кочубей заходит внутрь. Проходит мимо Сперанского. Здоровается за руку. В некоторой нерешительности стоит перед дверью. Заходит. В кабинете за столом никого нет.
Александр. Я здесь.
Кочубей вздрагивает. Поворачивает голову. Видит Александра, сидящего в углу на полу. Вокруг разбросана гора каких-то бумаг.
Кочубей. Ты занят? Я могу потом…
Александр. Нет, давай сейчас. Потом меня может тут не быть.