Vivuszero
Шрифт:
Возможности бородавочников мы примерно знали, поэтому строили заграждения из расчета ширины в двадцать пять метров. Проволоки явно не хватало, поэтому размеры зоны, отведенной для нас, пришлось урезать до минимума. От задних рядов до пропасти оставалось совсем немного, так что второго шанса у нас просто не было.
Все оружие было доставлено в комплекте, заказанные арбалеты пока не подводили и вбивали стрелы даже в песчаник. А расстояние, с которого мы собирались вести огонь не предполагало наличия особой меткости. Стрелять нужно почти в упор, но быстро и метко, пока эти громадины не перелезут заграждение.
Я внимательно
Доту и Монго, закончили свое «воронье гнездо» лишь за день до боя. Но выглядело оно основательно. Он расчистили площадку, сровняв, верхушку скалы, затем вбили реквизированные штанги и одели на них панели, в два ряда с промежутком в двадцать сантиметров. Благо в панелях уже было множество отверстий на внутренних ребрах жесткости. Промежутки между панелями они хотели заполнить камнями, но не успели это сделать полностью, так как последний день мы отвели для общего отдыха.
В работе дни пролетали незаметно, времени не хватало, но все же мы успели выполнить основной объем работ. И теперь собрались в последний вечер перед событием, которое решало нашу судьбу.
Часть столов из нашей общей столовой мы вынесли на плато, чтобы использовать их как укрытия, так что места для всех не хватало и многие стояли. Когда я зашел, Владислав уже во всю разорялся патетическими речами о долге людей, о свободе, о том, что мы служим великим целям и что Вавилон примет всех, стоит только захотеть.
Вообще, за последнее время Владислав Ковальский окончательно мне разонравился, как человек. Если его желание избраться главным еще можно было считать действием направленным ради общего блага, то вот от всего остального сильно попахивало обыкновенной подлостью. Он был слишком эгоцентричен и властолюбив, даже в этой предсмертной обстановке он находил удовольствие в том, что отдавал приказы. И не то чтобы его распоряжения были глупы, как раз наоборот, они были дельными, я не раз назначал его старшим для выполнения общей работы. Но вот форма, с которой он все преподносил, подчеркивала только его правоту и напускную гениальность.
У Владислава все было «Я», чтобы не делали другие люди, каким-то фантастическим образом результаты труда присваивались ему. Так мой план сражения, вдруг стал нашим планом, а концу стройки баррикады и заграждения уже был планом Владислава.
Я не обладаю лишними амбициями, и такие игры слов не стоят конфликтов, которые могут вызвать, но все же мне было неприятно стоять с человеком, который нагло присваивает твою работу себе. Факт того, что главным выбрали меня, коробил его. Он хотел корону. Именно поэтому он сам назначил себя командиром правофланговой роты. В это подразделение вошли взводы его сторонников. В пику ему, Ричард стал командиром левофланговой роты, объединив три оставшихся взвода. Кем командовать в бою буду я, меня не волновало. Никакого штаба у нас не предусматривалось.
Необходимо отдать должное, Владислав был отличным организатором, и так тонко чувствовал людей, что мог каждого направить на участок работ, наиболее соответствующий его предпочтениям. Например,
Вторым качество, которое мне не нравилось в Владиславе, это то, что он подавлял людей. Удивительно, как в общем, то человек с такой приятной наружностью, только одним присутствие вгонял в ступор крепыша Мартина, или веселую Ребекку, успевшую одарить женским вниманием едва ли не половину мужчин нашей группы. Не была исключением и Лена, к которой я мысленно все реже стал добавлять приставку «необыкновенная», она как бы затухала в его присутствии, и расцветала, когда его не было рядом.
Не поддавались на это излучение альфа-лидера или альфа-самца, только я и Ричард. Стоявший слева от меня седовласый джентльмен сделал отвратительную гримасу.
– Этот засранец меня уже достал. Вначале он казался нормальным малым, но все эти его претензии на вождя и пустой треп надоедают. Какого хрена нужно пудрить всем мозги. Артём, может, скажешь, что-нибудь дельное? Главное, что у тебя это получается коротко! – и не дожидаясь конца речи нашего оратора, Ричар громко с хрипотцой крикнул.
– Эй, мистер Ковальский, хватит! Мы ценим ваши ораторские способности, но сейчас хочет кое что сказать человек, который завтра выдержит экзамен, на лучший или худший план убийства полутора сотен бородавочников. Давай Арт! – и он жестом пригласил меня выйти к столу, на котором уже пол часа ораторствовал Владислав.
Ковальский умел держать себя, но буквально почувствовал, как его передернуло. И это не улучшило моего отношения к нему. Я подошел к столу, но опять не стал на него взбираться, а лишь облокотился и обратился к первым рядам.
– Вы все меня уже знаете. Со многими отношения не сложились, но я попрошу забыть это. Нас здесь двести мужчин и женщин. И мы напряженно трудились почти две недели над тем, чтобы сохранить свои жизни. Пути назад нет и завтра будет самый важный день, с того момента, как мы попали на Вивус. Мы уже все обговорили по десять раз, разбились на взводы, назначили командиров и каждый из нас знает, что должен делать. Повторять это нет смысла. Хочу лишь добавить от себя, ни шагу назад, не прячьтесь за товарищей, и убивайте бородавочников, другого пути у нас нет. Я благодарен за оказанное мне доверие. Вы выбрали меня, я надеюсь, что не подвёл вас. С кем-то я был груб, кого-то обидел, знайте – это всё было ради того, чтобы мы выжили, в предстоящем бою. Нам нужна удача. Если кто-то знаете, как её привлечь, пусть расскажет. Но главное – это то, удача принимает сторону храбрых. Будем храбрыми и мы переживём завтрашний день.
После этого я кивнул, все еще приходящему в себя Владиславу и стал пробираться сквозь плотное кольцо людей. У входа меня догнал Ричард и хлопну по плечу.
– Не могу сказать, что ты произвел фурор, но Ковальский надоел не только нам. Ты бы видел его лицо. – посмеиваясь скал он.
– Да не хочу я видеть его рожу, единственное что я хочу увидеть – это сто сорок мертвых рыл бородавочников. А Ковальский пусть играет в вождя, и теребит свое раздутое эго. Ты, старый лис, не дал ему напялить корону, пусть теперь покричит, тем идиотам, которым нравиться его слушать.