Vivuszero
Шрифт:
Наконец из-за спины послышалось:
– Будешь говорить?
Хотелось бы сказать, что я висел с непреклонным видом, смакуя каждый удар. К сожалению, боль, это такая вещь, которую можно терпеть до определенного момента. В моём случае предел наступил сразу. Навлекать новые истязания очень не хотелось. За кулаками могли последовать ножи и прочие фантазии Мерлина. Голос внутри настойчиво подсказывал покориться. Облизнув разбитые, кровоточащие губы, я собрал последние остатки храбрости:
– Морган, не знаю чем с тобой говорить, но похоже, «не пуля», меня ждет в любом случае. Вспомню душещипательную надпись на заднице
Кровавая пелена медленно спадала. Очнулся я все в той же компании. Во рту не хватало нескольких зубов, губы не шевелились, ребра опять так болели, что я не мог вздохнуть. Откуда сверху послышался голос:
– Мерлин, ты псих! Нам нужна информация! Мы с тобой уже давно знакомы, и у нас есть дело. Посмотри на него, он теперь ничего не скажет.
Я лежал на полу, Барка поднёс к моим губам флягу и дал сделать несколько глотков Больше меня подвешивать не стали, и просто усадили напротив всей компании. Морган продолжил:
– Думаю, ты теперь понимаешь, что это были цветочки. Нас интересует один вопрос. Как Стоун связывается с Вавилоном, и когда придет следующая машина. Я знаю ты в курсе, иначе Стоун бы не привел тебя на совет, с теми баснями. Говори.
Вопреки бушевавшему внутри ужасу я еле слышно прошептал:
– Идите в задницу.
Меня еще несколько раз ударили, но Морган быстро все прекратил:
– Ты же не дурак, Русский. Может, ты хочешь необычных ощущений! У Мерлина фантазия очень развита.
Я попытался сплюнуть, но у меня лишь получилось выплеснуть вязкую жижу на подбородок. Сил практически не было, осталось одно упорство, даже более сильное чем страх. Именно оно заставляло твердить одно и тоже:
– Пошли вы! От Стоуна все и узнавайте.
Я уперся рогом. Меня продолжили бить подручные Моргана, но не очень сильно и осторожно. Слоны предложили свои услуги, к счастью им отказали. Морган с Мерлином ушли, так и не дождавшись ответа. Допрос после их ухода прекратился, и меня потащили к ангару, под которым находился бункер Ямы. Глаза застилал кровавый туман, так что путь мне не запомнился.
Окончательно я пришел в себя уже в Яме, когда очнулся на твёрдом каменном полу. Это был тот самый зал, где пару месяцев назад смотрел на новеньких с балкона. Теперь он был пуст. Путы на руках и ногах перерезали, с этим мне не пришлось возиться. Я отполз к грудам тряпья в дальнем углу и забрался на них. Мечтать о побеге не имело смысла. Новеньких держали в зале много лет, за это время не случилось ни одного удачного побега. Тело ныло, к горлу подкатывала тошнота. Всю правую часть лица покрыла запёкшаяся корка крови. Затекшие, еле слушающиеся пальцы нащупали на затылке здоровенную шишку, и приличное затянувшееся рассечение. Нос опух и похоже был сломан, но по крайней мере был на месте. Зубов с левой стороны тоже не доставало. Язык непривычно проходил сквозь пустоту. Единственное, что у меня получилось сделать – это кое-как перемотать голову футболкой. Хотелось спать, но тупая боль не давал забыться. Сколько я пролежал в таком полукаматозном состоянии и не сказать. Вывели меня из него скрипт двери и знакомые матерные реплики.
Дика внесли как и меня, со связанными руками и ногами, но развязывать не стали,
– Русский, ты здесь? У тебя вид, будто тебя Дракон пережевал, а потом отрыгнул! Я думал, Меченный тебя уже того. Эти латиносы напоили нас! Грёбаный Джек продался, гнида! Он объявил, что Стоун больше рулить не будет и теперь за все отвечают они с Меченным. Я был никакой, когда они набросились на нас. Брахмана убили, Дизеля ранили, но, по-моему, он тоже того. Я хотел отправить пару подлюк на тот свет! Ты знаешь, за мной не заржавеет. Но меня сзади половником огрел Джек. Ну а больше, наверно никто и не бузил. Может, Вилли ещё стрелял у ангаров.
Полушепотом я спросил:
– Что со Стоуном?
Мне наконец удалось распутать его руки, после чего Джек с остервенеем занялся ногами.
– Не знаю Русский. Ты пока полежи, ты выглядишь жутко. С Африкой я сам.
В чернокожего гиганта попало две пули. Одна застряла в бедре, не повредив артерии. А вот вторая прошла по касательной, как выразился Дик:
– Отскочила от его чертовой башки.
Длинную кровоточащую рану выше виска мы перевязали майкой самого Африки, на этот Дик смог соорудить хоть какое-то подобие бинтов. Потом он занялся мной, перетянув голову понадежней. Толком Дик ничего не знал, Он был в столовой, лакая неожиданно образовавшееся халявное пойло. После скорой расправы он очнулся в одном из контейнеров на территории Камней. Его загрузили в ховер и привезли в Яму.
Прошло ещё несколько часов, когда послышались шаги и переругивания охранников. на балконе. Металлическая дверь противно скрипнула, и в нее втолкнули Стоуна. Он тоже был сильно избит, но довольно бодро держался на ногах и кивнул нам. В это время на балконе появился Морган:
– Стоун, зря ты упорствуешь. Если честно ты всех здесь достал, и зря не ушел к точке сброса. Может быть действительно, ты был сейчас где-нибудь на островах и не помнил все это уродство. – донеслось сверху
Стоун обернулся и прорычал:
– Морган, а что сам не ушел? Ты уже без педиков ни одного дела сделать не сможешь.
Морган усмехнулся:
– Стоун, ты знаешь, что я этого не могу сделать. Когда-то, дурак, снял браслет. – затем он обвел руками весь зал - Это Стоун мой мир, такой какого я хочу. И ты в нём лишний. Думаешь, мы тебя и твоих дружков просто убьем. Нет, будет суд и эти бараны. – он махнул куда-то назад – Сами вынесут тебе приговор. – произнося последние слова, он наставил на Стоуна указательный палец и «выстрелил» им.
- Ты сам ничего сделать не можешь! Только комедию ломать! Давай сейчас, возьми винтовку! Хоть раз в кого-то попади!
– Не надейся, что всё будет так легко. У тебя был шанс облегчить свою судьбу правдивым признанием. Отдыхай! - Морган ушел. Дик развязал Стоуна и мы смогли узнать о том, что произошло прошлой ночью.
– Я расслабился, думал если начинается общая бойня, то все успокоятся. Забудут о разногласиях. Зря! Люди всегда поступают одинаково. Как я мог это забыть! – начала он свой рассказ с досадой в голосе.