Вий
Шрифт:
Мороз! Подо мной образовалась новая льдина, толстая и крепкая. Я посмотрел на туши. Время терять не хотелось. Жаль, терминатора со мной нет! Хотя, если вспомнить опыт Александра Невского на Чудском озере — хорошо, что нет. Искал бы его сейчас на дне… Надо подкинуть инженеру мысль, пусть водоплавающую модель сделает. А пока придётся самому возиться. Я запалил туши, вернулся за лодкой — которую вморозил в лёд. Обещал же Глебу, что верну.
Мороз! Теперь ледяная дорожка протянулась до самого камня. Воде
На камне сидела птица. Большая. Примерно с пингвина. Но на этом сходство заканчивалось. У птицы не было ни крыльев, ни чего-то их заменяющего — рук или ног, например. Зато у неё были длинный хвост и лицо. Человеческое. Женское.
— Здравствуй, добрый молодец, — проворковала птица.
Таким сладким голосом, что на работу в телефонные интим-услуги взяли бы без собеседования.
— Привет. Это ты, что ли, бесхозные пни раздаёшь?
На женском лице отразилось изумление.
— Здравствуй, добрый молодец, — тем же чарующим голосом повторила она.
— У-у-у. На бота нарвался, надо же.
Я подошёл ближе, собираясь осмотреть камень. Птица нервно забила хвостом.
— Ты что, меня не узнал?!
— А что, должен был?
— Конечно! Узнать и упасть замертво!
— Ну, блин. Сорян. Посиди ещё, может, кто-то менее устойчивый нарисуется.
— Я — птица-гамаюн!
— Здорово. И чё?
— Я предскажу тебе смерть, и ты умрёшь!
— Хм-м. Видишь ли, какая штука. Умрут рано или поздно вообще все. Жизненный цикл, круговорот в природе — слыхала? Это случится и со мной, и с кем угодно в любом случае, совершенно независимо от тебя.
— Ты должен был напугаться предсказания и умереть, — заныла птица.
— Бр-р-р. Погоди, фигня какая-то. Ты скажешь, что я умру, и я от этого умру?
— Ну да! Я же вещая птица, я вижу твою смерть!
— А если ты увидишь, что я умру в восемьдесят шесть лет от ожирения, на собственном таитянском острове, в окружении одиннадцати детей и семи действующих любовниц?
— Нет! Я увижу, что ты умрёшь сейчас!
— Бред какой-то. Скажи лучше, как пень раздобыть.
— Нет, я должна предсказать тебе смерть!
— Ну, окей. Предскажи, а потом про пень поболтаем.
— Ты умрёш-ш-шь, — заглядывая мне в глаза, прошипела птица. И ударила хвостом по камню.
— Спасибо, я в курсе. Так, насчёт пня…
От расстройства птица забилась в истерике и грохнулась с камня в воду. Я выдернул её за хвост, посадил обратно.
— Ты прикоснулся ко мне! — взвизгнула птица.
И вдруг рассыпалась пеплом, на камне осталось лежать единственное перо. Красивое. Изумрудно-зелёное, с фиолетовыми разводами и перламутровым отливом. И косточки.
Глава 15
— Всегда знал, что истерики до добра не доводят, — проворчал я.
Сдул пепел, перо вещей птицы отложил в сторону — задарю Марусе, она такие приколюхи любит, — принялся собирать кости. И заметил, что камень под ними не ровный. Расчистил рукавом остатки пепла.
В красно-коричневую поверхность камня был вдавлен отпечаток ладони с растопыренными пальцами. Не какая-нибудь гигантская хрень из банки — обычный отпечаток нормального человеческого размера.
Собственно, вариантов, что делать, было немного. Единственный возможный источник информации сдох от досады, теперь уж только самому решать. Не придумав ничего другого, я положил ладонь на отпечаток.
На всякий случай был готов к чему угодно, вплоть до внезапной атаки неведомых тварей из-под земли и с воздуха, но ничего подобного не произошло. Камень приятно потеплел. Перо, оставшееся от птички-истерички, чуть приподнялось и повисло в воздухе. А на поверхности камня проступили линии и кружочки — карта.
Перо взлетело выше. Коснулось одной точки на карте. И другой. Между точками протянулась извилистая красная линия. Угу. Маршрут построен. Спасибо, Алиса.
Точка, которой перо коснулось в первый раз — это, видимо, мое местонахождение, Полоцк. А конечная точка — собственно, конечная точка. Одна фигня — названий у точек не было. Ни у одной. Я ждал, но они не появились. Просто через какое-то время карта погасла, перо опустилось на мою ладонь, а камень под ладонью вновь стал холодным. Всё.
Ну, собственно, теперь надо перемещаться куда-то, где есть карта. При моей-то фотографической памяти с городом не ошибусь. А дальше, видимо, должно включиться перо.
* * *
Первым долгом я вернул пацанам лодку.
— Ишь ты! Живой!
— Ну даёт, пореченский!
— Наш человек! — слышал я высказывания охотников.
— Может, давай к нам? — хлопнул меня по плечу Глеб. — Чего там, в твоём Поречье, интересного? А тут что ни день — то какие-нибудь чудеса творятся.
— Спасибо за приглашение, конечно, однако вынужден отклонить. Пока у меня и в Поречье веселья хватает. Но я буду временами набегать.
— Набегай-набегай. Ещё помощь-то нужна какая?
— Не, всё нашёл, что хотел. Спасибо!
Далее я ушёл красиво — нащупал в кармане амулет и сгинул, не утруждая себя вычерчиванием Знака. Ну его нафиг, следы лишний раз оставлять. Конечно, охотники тут, как принято выражаться, добрые, но доверяю я по факту одному лишь Глебу. И того-то знаю — без году неделю.