Византия и Московская Русь
Шрифт:
3. Митрополит Киприан и упрочение связей с Византией
Кревская уния радикально изменила расстановку сил в Восточной Европе. История длительного и бурного правления Витовта показывает, что Литва больше не могла претендовать на наследие Киевской Руси: культурная и религиозная зависимость от польской короны устраняла Литву как серьезного соперника Москвы. При этом усилия митрополита Киприана, как главы церкви «всея Руси», не дали развиться в Москве узко–эгоистическим настроениям, которые возникли в правление Дмитрия Донского. Митрополит был глубоко озабочен судьбой Православной Церкви в Польше и Литве и всегда настаивал, что «Русь» включает Галич, Владимир–Волынский, Луцк, Смоленск, а также Новгород, Москву и Владимир на Клязьме. Для него это единство было прежде всего церковным, сохранить его и укрепить можно было только мирным путем, при возможности — заключив союз между Москвой и Литвой. Поэтому для него естественно было способствовать брачным связям потомков Ивана Калиты и Гедимина. В то же время, будучи ставленником Константинопольского патриархата, Киприан проводил ту идею, что повсюду и везде православные христиане должны хранить верность универсальному христианскому содружеству с центром в Византии. Личная преданность этой идее позволяла, по крайней мере символически, апеллировать к высшему авторитету. К несчастью, Константинополь редко мог предложить какую–либо реальную помощь или административные указания: Киприан был более способным и опытным деятелем, чем любой из византийских патриархов после Филофея. Авторитет «царицы городов» стал в основном символическим, но Киприан прекрасно умел использовать символы. Прибыв в Москву, Киприан скоро сумел примирить своих сторонников со сторонниками Пимена. В июне 1390 года, в Твери, он низложил тверского епископа Евфимия, поставленного еще святителем Алексием, — его сопровождали не только два греческих митрополита, приехавших с ним из Константинополя, но также епископы Михаил Смоленский и Стефан Пермский, которых поставил Пимен. [707] На тверскую кафедру Киприан поставил своего протодиакона Арсения. В первые годы пребывания на московской митрополичьей
707
247, стлб. 445; 217, с. 124–125; 201, с. 302–306.
Как мы видели ранее, предстоятелю новгородской церкви Василию Калике был пожалован сан архиепископа и право ношения полиставриона. [708] Таковы были драгоценные внешние символы фактической автономии Новгородской епархии, где архиепископ избирался по жребию из трех кандидатов, выдвинутых местным духовенством и мирянами. [709] Впрочем, некоторые признаки церковной зависимости Новгорода от митрополита еще оставались, например, митрополиту принадлежало право апелляционного суда. В 1385 году новгородцы отказали Пимену в осуществлении этого права и поклялись не обращаться больше к суду митрополита. Это означало значительный денежный ущерб для митрополичьей казны, но шаткое положение Пимена не позволило ему тягаться с новгородцами. А митрополит Киприан в 1389 году, еще в Константинополе, испросил у патриарха Антония увещательную грамоту к новгородцам, в которой им предписывалось соблюдать установленные обычаи. [710] Прибыв в Москву, он в начале 1392 года посетил Новгород, но встретил унизительный отказ. Новгородцы только что заключили выгодный торговый договор с Тевтонским орденом и решились примириться с неудовольствием митрополита и даже отлучением. [711] Киприан немедленно отправил к патриарху с жалобой специального посла Дмитрия Афинянина, со своей стороны отправили в Константинополь некоего Кирилла и новгородцы, просившие признания их автономии. Новгородцы угрожали даже в противном случае принять латинскую веру. [712] В ответ патриарх Антоний прислал два суровых письма. Оба были доставлены осенью 1393 года византийским посольством, с которым прибыли архиепископ Вифлеемский Михаил и Алексий Аарон, член ближайшего окружения императора Мануила II. [713] Патриарх обращался к Иоанну Новгородскому как к простому «епископу» , подчеркивал вселенский характер своей власти ( ?… ? ? ), подтверждал наложенное Киприаном отлучение и призывал новгородцев к покаянию. [714] Если новгородцы и подумывали «принять латинскую веру», то осуществить это намерение возможности у них не оказалось: не только на их земли вторглось московское войско, так как «Великий Новгород написал грамоту не ездить к Московскому митрополиту» (речь идет о решении новгородцев не обращаться к митрополиту за апелляционным судом), но вскоре между Василием и Витовтом был заключен новый союз, который обеспечивал присутствие в Новгороде князей обеих правящих династий. Новгородцы отослали спорную грамоту Киприану, который снял отлучение. [715] Однако когда на Пасху 1395 года Киприан вместе с патриаршим послом надолго отправился в Новгород, он так и не сумел добиться своего, однако на этот раз воздержался от применения канонических санкций. [716] Москве угрожал Тимур, и от князя Василия Дмитриевича нельзя было ждать политической или военной помощи. Новгородского архиепископа Иоанна несколько раз вызывали в Москву, даже продержали его там три года, но упрямые новгородцы сумели отстоять свои свободы. Еще и преемник Киприана митрополит Фотий безуспешно добивался своих судебных прав. [717] Так что свободолюбивый торговый Новгород не уступал чрезвычайной власти Киприана, опиравшейся на княжеские дома Москвы и Вильны, а также престиж вселенского патриархата.
708
См. гл. 4.
709
Эта практика подробно описана в случае с избранием Иоанна в 1388 году, перед его посвящением митрополитом Пименом: 218, с. 381–382.
710
Синодальный акт не сохранился, но упоминается в 217, с. 124.
711
Подробности о соглашении с немцами и конфликте с Киприаном: 218, с. 384–385; 217, с. 126–127.
712
102, II, 178.
713
О поездках Михаила Вифлеемского на Русь см.: 128, с. 127–128; 133, с. 26–43; об Алексии Аароне см. 178, с. I. О титуле Аарона — снкеСос — см. 188, с. 143–145 (там же ссылки на предшествующую литературу). Инструкции патриарха Михаилу (102, II, 171–172) дают важные сведения о порядке веления официальных документов в поздней Византии (см.: И. Медведев, «Ревизия византийских документов на Руси в конце XIV века», Вспомогательные исторические дисциплины, VII, Ленинград, 1976, с. 289–297).
714
102, II, 181–187 (первое письмо), II, 177–180 (второе письмо). Первое письмо (сентябрь 1393 г.) было уже подписано, когда прибыл новгородский посол Кирилл: его аргументы потребовали составления второго письма (ср.: А. Павлов, 236, доп., стлб. 253–254).
715
218, с. 385–386; 217, с. 155.
716
218, с. 387.
717
Ср. 201, с. 318–319, 394–395.
Второй случай, потребовавший прямого вмешательства Византии в русские дела, был связан с Суздальской епархией. Киприану явно не нравилось, что в 1382 году патриарх Нил, в качестве привилегии Дионисию Суздальскому, присоединил к Суздальской епархии такие значительные города, как Нижний Новгород и Городец, и что преемник Дионисия Евфросин в 1389 году получил подтверждение этой привилегии. Киприан написал в Константинополь, что притязания Дионисия в 1382 году были необоснованны, что Нижний Новгород и Городец никогда формально в Суздальскую епархию не входили, что управление ими было только временно поручено Дионисию святителем Алексием и что в 1382 году патриарх Нил утвердил это решение только потому, что не было «единого, общего митрополита русского» ( ouu ? '? ?). Соответственно, теперь Нижний Новгород и Городец должны быть возвращены митрополит. [718] В итоге, Михаилу Вифлеемскому и Алексию Аарону поручили расследование, и они вынесли решение, благоприятное для митрополита. Киприан настойчиво, как в свое время Феогност, утверждал свою власть в качестве единственного «кафолического митрополита» на Руси и постоянно подавлял центробежные тенденции, возникшие в беспокойные времена Алексия и Пимена.
718
102, II, 192–194. E. E. Голубинский считает эти притязания Киприана совершенно несообразными (201, с. 321). Однако оригинал синодальных текстов 1382 г. и 1389 г. не сохранился и только описывается в 102, II, 137–138. Это описание подчеркивает, что Дионисий рассматривал эти два города как «часть своей епископии», что он получил документ об этом от Нила и что те же права были даны Евфросину по грамоте Антония, в которой Евфросин был назван «архиепископом Суздальским, Нижнего Новгорода и Городца». О точном значении терминов и ' см.; 27, с. 181–203.
Наконец, Киприан обращался за помощью в Константинополь для решения старой проблемы отдельной Галицкой митрополии. Кафедра пустовала с 1391 года. [719] В это время Православная Церковь в Галиции подвергалась сильному нажиму со стороны католиков: резиденцию митрополита перенесли за пределы Галича, а в городе утвердился католический епископ. [720] Патриархат назначил управлять митрополией (включая также Молдавию) иеромонаха Симеона. Молдавские православные господари Драга и Балица были особо указаны в качестве покровителей православия в Молдавии и Галичине, в предпочтение католическому королю Ягайло. [721] Недуги церкви в этих местах усугубились деятельностью авантюриста Павла Тагариса, который, пользуясь замешательствами времени, разъезжал по Палестине, Сирии, Малой Азии, Грузии и Балканам, посвящая епископов, так как выдавал себя за константинопольского патриарха. [722] Тагарис «посвятил» в епископы и Симеона, и тот позднее вынужден был в этом покаяться. [723] Конечно, расстояние и разные политические препятствия исключали управление этой областью из Константинополя, так что, учитывая обстоятельства, легко понять желание Киприана вновь подчинить Галич юрисдикции митрополита Киевского и всея Руси. Но в 1391 году у него неожиданно появился соперник: с согласия Ягайло, Галицкой митрополией стал управлять луцкий епископ Иоанн Баба, несмотря на протесты соседнего епископа Владимира–Волынского. [724]
719
Ср.
720
Ср. глава 8, прим. 60. О состоянии Галицкой митрополии в 1391–1393 гг. см.: 133, с. 29–31.
721
102, II, 157–158; о церковных связях Молдавии и Галича см. глава 8.
722
Ср. его исповедь патриарху Антонию в 1394 году, 102, II, 224–230. Ср. 27, с. 385; ср. также 93, с. 224–256; 124, с. 289–299.
723
102, II, 158.
724
Его имя упоминается в послании патриарха Антония Киприану: 102, II, 284.
Киприан написал об этом в Константинополь, а в 1393 году отправился в Византию и сам Иоанн. «Галич дан мне королем, — писал он синоду, — который есть местный государь и властитель, мне недоставало только благословения патриарха». [725] Самозванец был наказан и низложен и патриархом, и Киприаном. Последний, посетив Литву в 1396 году, посвятил нового епископа Луцкого Феодора. [726] Но Иоанн Баба еще несколько лет пользовался как будто в Галиции поддержкой Ягайло. Однако в 1397 году патриарх Антоний назначил митрополита Вифлеемского Михаила, — который, насколько известно, знал славянский язык, — экзархом Галича и «Мавровлахии». [727] Патриарх просил также короля Ягайло прогнать Иоанна Бабу из Галиции и признать временные полномочия Михаила Вифлеемского, имея в виду перспективу назначения на Галицкую митрополию другого кандидата. Тем временем, Киприан пытался присоединить Галич к Киевской митрополии и даже распространить свою власть на Молдавию. За это Антоний сделал ему выговор и вновь подтвердил решение патриарха Филофея 1370 года: обе провинции — Мавровлахия и Галич — должны управляться архиереями, назначаемыми из Константинополя, а не из Киева или Москвы. [728]
725
102, II, 181.
726
246. с. 448.
727
102, II, 278–280. Ср. 133, с. 128, прим. 23.
728
102, II, 283–284. Церковные дела в «Мавровлахии» или Молдавии находились в еще большем расстройстве, чем в Галиче. Епископов туда посвящал Галиикий митрополит. Однако в 1394 году патриарх Константинопольский назначил туда грека Иеремию, но тот был отвергнут местными князьями. Компромиссное решение было найдено только в 1401 году, когда патриарх Матвей поставил в митрополиты Иосифа — одного из епископов, ранее посвященных в Галиче и отвергнутых патриархом (102, II, 528–530); ср.: Арсений (Стадницкий), «Исследования и монографии по истории молдавской церкви», СПб., 1904, с. 13–26; 83. с. 38–40.
Нереалистический консерватизм патриарха Антония должен был разочаровать Киприана. Разве патриархат мог защитить интересы церкви в Восточной Европе лучше, чем он сам? В любом случае, решение патриарха о Галиче осталось мертвой буквой: из источников исчезают упоминания о «митрополии», и только в 1414 году епископ Галицкий Иоанн, — который, очевидно, был лишен титула митрополита, — присутствовал на соборе, созванном Витовтом для избрания особого митрополита Киевского Григория Цамблака. [729] Очевидно, силы Киприана и его преемника Фотия, при том, что оба были убежденными поборниками морального престижа Византии, оказалось достаточно, чтобы распространить свою власть на Галицию, даже и в разрез с пожеланиями патриархата.
729
217, с. 223; об этих событиях см. также: 242, с. 127–139.
Лучше всего этот дух инициативы и фактической независимости, соединенной с верностью символическому значению византийской имперской системы, виден на примере отношений митрополита Киприана с Ягайло и Витовтом. Характерно, что за шестнадцать лет пребывания на кафедре в Москве (1390–1406 гг.) Киприан ни разу не посетил ни Золотой Орды, ни Константинополя, зато дважды подолгу бывал в землях королевства Польского — в 1395–1397 гг. и в 1404–1405 гг. [730] Главной его заботой явно было сохранение там православия, и, преследуя свою цель, Киприан действовал смело и даже дерзко, используя свои личные отношения с польским королем и литовским князем, которые продолжали уважать его, несмотря на обращение в католичество.
730
201, с. 334–340; 134, с. 94, прим. 67 и 68.
На пасху 1396 года великий князь Василий Дмитриевич мирно посетил занятый литовцами Смоленск (событие немыслимое в правление Дмитрия Донского), где встретился с Витовтом. Киприан сопровождал московского князя и посвятил для Смоленска нового епископа. [731] В западных и южных областях митрополии Киприана ждали неотложные дела. Со времени Кревской унии там нагнеталась политическая и религиозная напряженность. Афонский монах Фома, наместник митрополита в Киеве, был замешан в убийстве князя Скиргайло, совершенном зимой 1397 года. Скиргайло, обратившийся в католичество брат короля Ягайло, потерял свою власть в Литве и в качестве компенсации получил Киев, где сел на место православного князя Владимира Ольгердовича. [732] Может быть, он пал жертвой православного фанатизма, может быть тут была политическая интрига, но Киприана, находившегося тогда в Литве, это никак, по всей видимости, не коснулось, он продолжал, пользуясь своей дружбой с польским королем, добиваться распространения своей юрисдикции на Галич и даже Молдавию, где церковные дела были в большом беспорядке. Именно в это время, также по соглашению с королем Ягайло, он выдвинул чрезвычайный проект созыва «в России» — т. е. почти наверняка в Литве — вселенского собора для соединения церквей.
731
246, с. 447. Епископ Михаил Смоленский, который, как мы видели, играл очень активную роль в церковной дипломатии этого периода, к этому времени уже не занимал кафедру. Несмотря на поставление его Пименом в 1383 году и на путешествие с последним в Константинополь в 1389, Михаил — бывший монах Симоновского монастыря, главного проводника византийского влияния в Москве — быстро перешел на сторону Киприана. Тем не менее, он вскоре покинул кафедру, оставаясь близким советником нового митрополита. В 1396–1397 гг. он сопровождал митрополита в подвластные Литве земли и ездил с ним в Киев. Именно там он поручил протодьякону митрополита Спиридону переписать и украсить миниатюрами великолепную Псалтирь. Эта Псалтирь является образцом русского искусства, вдохновленного византийскими образцами. Епископ Михаил умер в Москве в 1402 году (см.: Л. Лавровский. «Историко–критическая проверка каталога Смоленских епископов», Смоленские епархиальные ведомости, 1898, № 14, с. 780–781; В. Майков, «О владыке Михаиле, упомянутом в записи лицевой Псалтири 1397 года». Сборник статей памяти Л. Н. Майкова, СПб., 1902, с. 99–107; Г. Вздорнов, «Исследование о Киевской псалтири», М., 1978, с. 31.
732
Ср. 201, с. 337; 202. с. 205–206.
Здесь не место пересказывать унылую и тягучую повесть разных попыток начать переговоры о соединении византийской и римской церквей, имевших место в эпоху Палеологов. В общем шаблон был один и тот же: за военную помощь против турок папы требовали объединения церквей без всяких предварительных условий. Это требование было принято императором Михаилом VIII и, на короткое время (1369–1370), Иоанном V, но желанной помощи так и не последовало. Большинство византийцев, мнение которых выражали главным образом император Иоанн Кантакузин и паламитская монашеская партия, смотрело на торопливые политические попытки достичь соединения церквей очень скептически и предлагало созвать собор, на котором обе стороны смогут свободно высказаться. Но идея собора, который подвергнет обсуждению вероучение римской церкви, не нравилась папам. [733] Так что Киприан, предлагая провести собор в «России», поступал в полном согласии со взглядами своего наставника, покойного патриарха Филофея, и византийских монахов–исихастов. Кроме того, сокрушительное поражение, которое потерпел под Никополисом (сентябрь 1396) венгерский король Сигизмунд, отозвавшийся на византийский призыв о помощи, должно было породить ощущение неотложной необходимости такого собора: если христианский мир не объединится против наступающего ислама, то Константинополь обречен. Действительно, в том же 1395 году султан Баязид начал прямую осаду города, которая длилась восемь лет, так что созвать собор в Константинополе было невозможно, и «Россия» могла показаться вполне приемлемым вариантом.
733
Ср. 111, с. 149–177; общий обзор попыток унии см. 55.
Мы знаем об этом проекте благодаря посланиям патриарха Антония королю Ягайло и самому Киприану. Оба датируются январем 1387 года. [734] Ответ Константинополя был отрицательный: Россию не сочли подходящим местом для созыва вселенского собора, кроме того, следовало прежде всего снять осаду Константинополя. Патриарх торопил Ягайло соединиться в новом крестовом походе с Сигизмундом Венгерским, который, после Никополя посетив Византию, обещал вновь выступить в марте. Киприана патриарх поощрял оказывать влияние на «друга» митрополита — польского короля (? ? ' ?). [735]
734
102, II, 280–282. 282–285.
735
102, II, 283.