Византия. Быт, религия, культура
Шрифт:
Не меньшими, чем монахи, мастерами в области архитектуры были ремесленники. Если в беднейших деревнях колодцы представляли собой простейшие конструкции из бревен, в богатых городах их щедро украшали и строили по классическим проектам. В этом случае, как и в других видах искусства, византийцы не выказывали особенного стремления к новшествам. Так, колодцы и фонтаны, изображенные в VI веке на мозаичных полах Большого дворца, и те же сооружения на фресковых мозаиках церкви Христа Спасителя XIV века показывают, что никаких заметных изменений в стиле за эти столетия не произошло.
Пристрастие византийцев к строгим формам, особенно во внешнем архитектурном виде ранних церквей, могло соперничать по силе только с их любовью к изысканному украшению интерьера. Их мастерство и богатство помогали создавать потрясающее внутреннее убранство. В особенности это касалось церквей и дворцов, которые, по их мнению, отражали различные части небесной сферы. Именно по этой причине даже в самых бедных приходах пытались украсить церкви с пола до потолка. Если позволяли средства, в церквях ранней постройки полы настилали тщательно подобранными мраморными плитами, как в соборе Святой Софии в Константинополе. В более поздние времена на полу выкладывались геометрические
На пике своего благополучия византийцы украшали интерьеры церквей преимущественно настенной мозаикой. Требовалось особое умение, чтобы достичь с помощью кусочков стекла такого же эффекта, что и с помощью мазков кисти, но они показали себя превосходными мастерами в столь трудной технике. Искусство настенной мозаики появилось не в Византии. Им пользовались еще в Помпеях и в раннехристианском Риме, где первые церковные мозаики располагались в апсидах. К VI столетию, когда были сделаны величественные фрески в Равенне, этот вид искусства уже выделился как самостоятельный. Его техника заключалась в том, чтобы укреплять стеклянные кубики нужного оттенка и размера в штукатурке, достаточно сырой, чтобы удержать их. Стекло поступало к мозаичнику в виде пластин. Его резали на полоски, которые потом делили на кубики нужной величины. Самые маленькие кубики использовали для таких мелких деталей, как глаза, а самые крупные — для одежды и фона. Цветовая палитра кубиков была невероятно богатой. Под некоторые кубики подклеивали золотую фольгу, которую удерживал тонкий слой стекла. Золотые вкрапления производили эффект живого, сверкающего изображения и отлично смотрелись на фоне, символизирующем рай. Византийские мастера делали их так искусно, что самые изысканные и тонкие их произведения не только радовали глаз, но и отражали свет.
В религиозных картинах и мозаиках византийцы, снова соединяя элементы древнегреческой культуры, римского и восточного искусства, со своей глубоко мистической и вместе с тем, по сути, очень земной концепцией физического строения священной иерархии, успешно трансформировали существующие стили в нечто абсолютно новое. Люди, изображенные византийцами, отличаются от простых смертных и внешностью, и облачением. На них свободные одежды (варианты классического костюма) ярких цветов, которые у нас ассоциируются с небом, расчерченным радугами или освещенным заходящим солнцем, поскольку небо — обитель немногих избранных — есть дно небесное. Чтобы подчеркнуть небесную природу цветов и аскетическую натуру персонажей, человеческие фигуры на картинах значительно вытянуты в высоту. Их лица не абстрактны, но и не полностью естественны. Их глаза, зеркала душ человеческих, значительно увеличены, по форме напоминают глаза на египетских погребальных портретах I века н. э. Губы, источник боли и наслаждения, принимают форму, изобретенную византийцами для выражения чувств. Тонкий, слегка сдавленный нос удлинен. Лицам (покрытым морщинами от страданий, которые претерпевали хозяева сей плоти), хотя и имеющим доминирующие греческие черты, придавали треугольную форму, что отражало византийское понятие боли. С другой стороны, манера изображать людей в фас пришла с Востока. Использование свободно ниспадающих тканей, как в одежде, так и в полотнищах, повешенных на двух зданиях, чтобы указать на сцену, происходящую внутри (поскольку византийское искусство не изображало интерьеров), проистекает из Древней Греции. То же самое касается и некоторых почитаемых людей, например Иосифа, который своей внешностью часто напоминает какого-то древнегреческого философа. С другой стороны, византийский реализм пришел из Рима. А там, где эмоции вторгались в торжественность библейских картин, сказывалось сирийское влияние; драматические штрихи отсутствовали в искусстве Константинополя и Фессалоник.
Декоративные рисунки, помимо христианских символов, поначалу могли происходить от узоров, общих для Древней Греции, Рима и Помпей, но позднее восточные соседи Византии также подсказывали им мотивы, прекрасные необычные рисунки, придуманные мастерами Персии, Индии, даже Центральной Азии и Китая, которые очень нравились византийцам. Все эти многочисленные тенденции выступали в роли стимулов, побуждая византийцев создавать узоры столь разные, искусные, красивые и в некоторых случаях опережающие свое время, что их вполне можно принять за работы периода Ренессанса, если смотреть на них вне культурного контекста.
От росписи стен до росписи стеновых панелей был всего один шаг. И византийцы сделали его, не тратя даром времени, взяв за основу погребальные портреты Египта и создав икону. Те немногие, что дошли до наших дней, заслуженно стоят в одном ряду с величайшими живописными шедеврами христианства. Дважды византийское искусство превосходило самое себя. Оба периода считаются «золотым веком» истории Византии и наилучшим образом раскрываются в живописи и скульптуре. Первый «золотой век» получил импульс от Юстиниана, второй расцвел в те годы, когда талантливые представители Македонской династии правили империей. Иллюстрации книг, изготовленных в эти промежутки времени, являются одними из самых красивых среди дошедших до нас. Переплетающиеся узоры, придуманные
Многие императоры любили скульптуру. Уже в XI веке, когда скульптуры высекали по желанию Романа III (1028–1034), Пселл говорит о «камне из каменоломен, одна часть коего была расщеплена, другая отполирована, третья заготовлена для скульптур. А рабочие по сему камню подобны были Фидию, Полигноту и Зевксису». Тем не менее народ в целом меньше всего тянулся к этому виду искусства, чем к прочим. Это несколько удивляет, если вспомнить то наследие, которое Греция и Рим оставили Византии в данной области, но отсутствие интереса, очевидно, объясняется страхом перед тем, что скульптуры, расставленные по кругу, могут способствовать возрождению идолопоклонства, против которого следовало бороться если не в границах Византии, то уж во всяком случае в районах, которые посещали греческие миссионеры. Поначалу византийцы были преданными последователями римских традиций, без колебаний воздвигавшими статуи своим императорам и побуждавшими скульпторов запечатлевать их черты. До нашего времени сохранилось некоторое число бюстов Константина I. Они, так же как и статуя Валентиниана I в Барлетте, бюст Аркадия в Стамбуле, Феодора в Милане и Флакиллы, жены Феодосия, в Метрополитен-музее, доказывают, что византийцы были талантливыми портретистами. Первые из этих бюстов несут на себе отпечаток римского стиля, но, хотя в них больше жизни и характерных черт, они не так ярко выражены, как в более поздних работах. В ранневизантийские времена изготавливались резные саркофаги. Как и бюсты того времени, они твердо следуют классическим правилам. Ряд сидамарских саркофагов IV века украшен сценами на древнегреческие мотивы на фоне восточных витых колонн. Однако к тому времени византийцы уже предпочитали саркофаги попроще, украшенные лишь монограммой.
Примерно до VI века капители в византийских церквях делались в технике резьбы, придуманной, чтобы придать абстрактному, стилизованному или геометрическому узору вид кружева, что выделяло его на темном фоне. Особенно характерны для искусства Византии в целом плиты, на которых различные символьные или абстрактные мотивы изображены в виде барельефов. Однако увидеть весь гений византийских скульпторов мы можем в резьбе по кости. Хотя эти предметы малы по размеру, большинство из них монументальны по сути.
Резные костяные пластины являются самой важной частью византийского искусства. Не только Константинополь, но в ранневизантийский период Милан и Рим на западе, Антиохия и Александрия на востоке были главными центрами этого производства. Костяные пластины использовали консулы для объявления о своих назначениях, а также те, кто хотел сделать запись о своем бракосочетании. Прекрасная пластина (в настоящий момент хранящаяся в Музее Виктории и Альберта в Лондоне) была изготовлена, чтобы отметить свадьбу между представителями семей Симаки и Никомаки. Еще больше украшенных пластин делалось, чтобы письменно зафиксировать коронации. В V и VI веках пластины с изображением религиозных мотивов скреплялись вместе и образовывали дароносицы — круглые или восьмиугольные сосуды для гостии. В то же время другие художники украшали пластины воплощениями Рима или Константинополя, находясь под тем же влиянием, под которым мастера по металлу создавали предметы с изображениями, олицетворяющими нации, города или реки. Другие предпочитали искать вдохновение в классической литературе, третьи — в жанровых сценках. Пластины собирались вместе, и из них получались двери, мебель, как трон епископа Максимиана VI века (сейчас хранящийся в Равенне), шкатулки для драгоценностей, как великолепный ларец из Вероли X века (находящийся в Музее Виктории и Альберта), обложки для книг и т. д.
Многие из ранних серебряных тарелок, изготовленных в императорских мастерских и имеющих императорское серебряное клеймо, свидетельствуют о таком же скульпторском таланте и интересе к классическим темам, как и ранние работы по кости. После падения иконоборчества, то есть в средний период существования византийского искусства, в моду вошли богато украшенные сосуды отличного, типично византийского вида. Рисунки на золотых, серебряных, медных сосудах и особенно на окладах Евангелия часто делались методом штамповки и в технике филиграни, с драгоценными или полудрагоценными камнями, эмалевыми вставками и перегородчатой эмалью. Технология перегородчатой эмали в исполнении требовала высочайшего мастерства. Как правило, для нее брали основание из золота около сантиметра толщиной. Далее тонкие, как проволока, разделители закрепляли на основании, а промежутки между ними заполняли массой, затем ее помещали в огонь, чтобы получить прозрачность. Рисунками для такой эмали служили в основном изображения Христа, Богородицы или какого-нибудь святого, хотя иногда выбирались и цветочные мотивы. Не менее популярными, чем металлические сосуды, были сосуды, в которых чаша изготавливалась из полудрагоценного камня, например оникса, горного хрусталя, алебастра и тому подобного, и устанавливалась на замысловатую золотую ножку. Великолепные примеры таких предметов, иногда еще дополнительно украшенных камнями или эмалью, можно увидеть в сокровищнице собора Святого Марка в Венеции. Некоторые из них были, очевидно, привезены туда крестоносцами, возвращавшимися из Крестовых походов.