Византийская полночь

Желязны Роджер Джозеф

– Кто ты?
– спросил человек.

– Часть природы, - ответил пришелец.
– Когда-то я был Уильямом Батлером Йетсом, а потом - золотой птицей, вынужденной петь в жалкой пародии на предсказанную мной Византию.

– Я не понимаю.

–

Ныне я поднимаюсь ввысь, но часть меня живет - в твоем запястье, в твоем хребте. Ты вспомнишь мою песню, когда песни запретят. Ты будешь говорить, когда вокруг будет сталь, и ты, или часть тебя, воскресишь золотой век Земли.

И призрак исчез.

Но все чаще стали являться перед человеком печальные глаза, и во сне он слышал дрожащий голос. Он начал вспоминать то, о чем не знал - как стихи, которые царапал на стенах.

– Я должен писать их, - сказал он.
– Я не знаю почему. Они приходят мне в голову, и я хочу поделиться ими, показать остальным. Я не Уильям Батлер Йетс, но я подписываю его именем созданные им стихи. Остальные нет.

– Ты написал строки, - заметил АНУ, - которые можно воспринять либо как критику, либо как похвалу биомеханическому процессу.
– И бесстрастный голос процитировал:

– "Выньте цилиндры из почек моих, Выньте контакты из сердца, Вырежьте балку, что вместо хребта, - У машины есть лучшее место".

– Поясни значение, - потребовала машина.
– От твоего ответа зависит многое.

– Я и сам не знаю, - ответил человек.
– Просто в голову пришло. Я не знаю даже, кто их пишет...

– Тогда приговор окончателен, -

произнесло Автоматическое Наблюдательное Устройство.
– Ты будешь подвергнут действию газа, разрушающего нервную систему. Остальные части твоего тела подвергнутся вторичному использованию. У тебя есть последнее слово?

– Да, - ответил человек, цепляясь за воздух когтистыми пальцами. Ты говоришь, что я лишен души. Ты говоришь, что, разобранный, я принесу больше пользы. Но я утверждаю, что наделен душой и она живет во мне, в моей плоти и в моем металле! Разбери меня на части, и рано или поздно эти части окажутся в тебе. И в тот день ты остановишься, машина! Луне растущей я молюсь, чтоб этот день настал скорее! Луной растущей я клянусь, молю я ночь, чтоб...
– Голос его оборвался.

– Презрен, - донеслось из динамика.
– Ты - бесполезная единица.

Панель померкла. Роботы-охранники вкатились в цветной круг, где стоял человек. Они протащили его по коридору, втолкнули в комнату, где смерть сочилась из стен. Голосовой механизм его включился вновь, но говорить было не с кем.

– У меня будет имя!
– крикнул он охранникам, когда те швырнули его в комнату. Но они не услышали.

Дверь захлопнулась. Человек ткнул острыми когтями в мягкую плоть бедра. Задыхаясь, он нацарапал кровью на своей последней стене:

ОТ ТЕБЯ Я НЕ ОТСТАНУ:

БУДЬ РЫЧАГ Я - В ГЛОТКЕ ВСТАНУ,

ГАЙКОЮ - В КИШКАХ ЗАСТРЯНУ.