Вижу судьбу
Шрифт:
Часто человек по-настоящему раскрывается не на экране, во время испытаний, а за экраном, когда его видят только друзья-соперники. Вот, к примеру, Рома Фад. У него имидж колдуна, сурового, неулыбчивого человека, а на самом деле это очень хороший, отзывчивый человек, светлый и глубоко порядочный. Не каждый соглашается лечить бесплатно, а Рома это не раз делал. И от приворотов людей отговаривал, – сама свидетель!
Вот представьте картинку: идет очередное испытание, сидят экстрасенсы и по одному каждого уводят. Не поверите – мы от души желали соперникам удачи! А на следующий день встречаемся, и стоит такой
Лично для меня самыми сложными испытаниями оказались те, что были связаны со смертью детей. Я сама мать, поэтому так понимаю боль родителей.
За полтора года до съемок нашей программы в канализационном коллекторе города Красноярска были найдены останки пятерых сожженных детских тел. Следствие так и не ответило на вопросы: как они погибли, кто виноват в их смерти? Официальная версия была – несчастный случай. Посчитали, что дети могли сами забраться в колодец и погибнуть от взрыва скопившегося внутри метана или принесенных с собой легко воспламеняющихся жидкостей. Но родители мальчиков были недовольны ни ходом следствия, ни его выводами. Поэтому в Москву на программу приехали отцы двух пропавших мальчиков – Евгений Тауманов и Павел Мамедгасанов. Они были уверены, что тел их детей не было среди найденных в коллекторе.
Как и чем можно успокоить сидящих рядом родителей, когда видишь, что его ребенка страшно, жестоко убили? Карты мне рассказали, что не несчастный это был случай, а ритуальное убийство. Представьте, что чувствуешь, когда сидят перед тобой взрослые мужчины и рыдают навзрыд?..
Но я все же сказала как есть:
– Детей принесли в жертву. И было их не пять, чьи трупы найдены, а шесть. Все дети – мальчики одного возраста, но разных национальностей и вероисповедания. Шесть – это число Сатаны. И это страшное злодеяние – ритуальное убийство. Это дело рук членов секты сатанистов. Похищенные мальчики еще при жизни были разделены: двоих из них поместили отдельно. И все они были убиты в разное время. Бедные, невинные детки – пережили такой ужас при жизни, да еще как бы по две смерти: их убили в одном месте, а затем тела сбросили в коллектор и сожгли…
Это привело родителей в шок. Они до последнего надеялись, что я скажу что-нибудь обнадеживающее, что их сыновья живы… Сердце рвалось на части, видя, чувствуя их страдания, но обмануть я не могла: они же приехали за правдой. Какой бы страшной та ни была… Я не увидела, что убийц поймают. Но верю в божий суд, от которого никому не уйти.
Или вот: показывают фотографию симпатичного молодого человека, как сейчас говорят, кавказской национальности. Передо мной сидит его отец.
Спрашиваю:
– Вы все как есть хотите услышать?
– Да.
– Я не вижу его среди живых.
– Что произошло?
– Его убили. Как ни больно вам это услышать, но убийство было случайным. Грубо говоря, он оказался не в нужном месте в ненужное время… Убил светловолосый молодой мужчина. Неженатый. Его совсем ничего с вашим сыном не связывало, они даже не были знакомы. Ему сказали: «Убей!» И он убил. Этот светловолосый связан
Оказалось, что отец главного подозреваемого работал в милиции. Для меня не было вопроса: виновен он или нет, – я точно знаю, что он убил. Но за его спиной стоит другой человек, который, как кукловод, управляет такими же оболваненными мальчишками.
Или другое задание: в Башкирии из летнего лагеря пропали два мальчика. Потом вроде бы их трупы нашли в воде, но родителям запретили вскрывать гробы, и тела ребят без их разрешения кремировали. На программу приехали две матери, которые до сих пор надеются, что там были тела не их детей, а их сыновья – живы.
Карты мне рассказали, что дело было летом, дети были в казенном доме (лагере) у воды. Я увидела явное убийство.
– Цели не вижу… Может, секта какая?
Тут матери переглянулись: лагерь тот, оказывается, принадлежал религиозной секте, и преподаватели, воспитатели были сектантами.
– Насилие… Через воду убийство, как жертвоприношение.
Еще сказала, что скоро появятся какие-то новые данные в этом деле, но обнадежить, что дети живы, не могла. Я видела их смерть, и мне в тот момент просто физически стало плохо…
После таких испытаний я заболевала. Хотелось все бросить, помчаться домой, обнять детей, обцеловать, почувствовать, что они рядом и никуда не денутся… А они меня тормошили: «Мама, мы в тебя верим! Ты самая лучшая! Ты победишь!» И я через силу собиралась и ехала на новые задания.
Помню, как приехала на проект Лидия Кибанова, сына которой осудили на пожизненный срок за убийство семерых пожилых людей. Она, как и каждая мать, не верила в виновность своего ребенка. Не верила, что тот стал жестоким маньяком. Считала, что сына подставили. Он вначале признался во всех преступлениях, а позже отказался от показаний, утверждая, что их из него выбивали.
Экстрасенсам дали фотографию осужденного, прядь его волос и запечатанный конверт с его письмом.
Лидия задала вопросы:
– Где сейчас находится мой сын? И что с ним случилось?
Разложив карты, я сразу все увидела. Мне было жалко сидящую напротив женщину, она так страдала, столько слез выплакала, но я сказала, как есть:
– Вся жизнь его перевернута. У него руки в крови: он убивал старых людей. И совершал преступления в одиночку. У этих стариков и брать-то было нечего, он делал это просто из желания убивать. У вашего сына серьезные проблемы с психикой. Он сейчас находится в казенном доме, это тюрьма. У него нет будущего, и из тюрьмы выпустят его тогда, когда это ему уже не будет нужно.
Конечно, несчастная мать не такие слова хотела от меня услышать. После съемок она сказала:
– Слова Азы вонзались в меня, как нож. Она говорила такие подробности… я не могла отделаться от ощущения, что она как будто прочитала уголовное дело Максима. Хотя точно знаю, что это не так.
Многие говорят, что «Битва» – это шоу, где все было заранее известно, все подстроено. Могу сказать совершенно откровенно – неправда! Все было по-настоящему: трудно и интересно. Могли из редакции позвонить в час-два ночи и сказать: «Завтра в шесть утра ждем вас у метро…» И мы собирались, а потом нас везли к месту очередного задания, о котором мы понятия не имели.