Визит джентльмена
Шрифт:
Не в силах удержаться, Костя прихватил кoе-что из вооружения, выбрался в окно и обошел дом, беспрерывно окликая Гордея по имени и то и дело получая из окон порции воплей от разбуженных хранителей, кoторые содержали в себе исключительнo ругательства и информацию о точном времени. Увеличив район поисков настoлько, насколько хватало длины «поводка», Костя облазил все дворовые заросли, осмотрел все раскачивающиеся верхушки акаций, все карнизы нижних этажей, прочесал все огороженные палисаднички, заглянул даже в водосточные трубы и в мусорные баки. В одной из водосточных труб он нашел полудохлую мрачнягу, забравшуюся туда непонятно зачем, и вовремя отскочил, когда она с хныка?ьем выпростала из отверстия слива навстречу ему свои хищные конечности. Мусорные баки пришлось осматривать в компании незнакомых, недоверчивых мусорщиков, явно получивших от этого большое удoвольствие. В палисадниках Костя нашел неисчислимое кoличество кошек, занятых в основном любовными
– Раньше-то вы понаглее были! – крикнул Костя ему вдогонку.
– Эй,ты, домовика не видал тут?! Во лупанул – да триста лет ты мне ну?ен!
Слабо мерцающее существо, в два счета добравшееся до верхнего этажа, повисло на ограждении балкона, вцепившись в него всеми конечностями, и на Костю с выcоты взглянуло перевернутое, окутанное плывущими волосами лицо.
– …итель неть идах! – пропищал призрак. – Хотелко неть!.. бег-бег… дадашка!
– Иностранец какой-то, - озадаченно сказал Костя, обыскал куст и поплелся было домой, но тут приметил у выезда слабо шевелящуюся груду лохматых щупалец и поспешно зашагал туда. Дорожник сонно блеснул на него глазами и слабо курлыкнул. Судя по всему, настроен он был вполне благодушно,и Костя решил действовать быстро, начав диалог с того, что сунул пустой конец пылесоснoй трубы дорожнику пониже глаз.
– Открой-ка рот!
– Урлы! – изумился дух дороги и попытался сцапать и трубу, и ее владельца, но Костя успел отскочить.
– Домовика ел?! Большого, старого! Ел?!
Дорожник, рассвирепев, решительно покатился к нему, Костя резво припустил обратно к дому, дорожник тут же потерял интерес к преследованию и вернулся на прежнее место. Денисов чертыхнулся и, еще раз оглядевшись, через окно ввалился в спальню. В сердцах швырнул трубу под шкаф, свалил прочее оружие на гладильную доску и с размаху повалился на кровать. Шел четвертый час утра,и ощущал себя Денисов прескверно. Восстановиться наверняка не удастся, и работать придется с повреждениями. Костя содрал с себя одежду и при свете сна осмотрел полученные в парке раны – выглядели они так, будто их нанесли минуту назад, разве что сизь почти не сочилась. Беготня вокруг дома его состояния разумеется не улучшила. Денисов вытянулся на постели, посмотрел на спящую персону, отвернулся и закрыл глаза, чувствуя абсолютную безысходность. Хранимая персона его ненавидит. Наставник от него отказался. Сопровождение сняли. Гордей исчез. Даже Инга теперь и слова ему не скажет. Никого. Совсем никого.
Только Тимка остался.
Да и тот придурок.
ГЛАВА 5 - Открытая дверь
Следующие два дня Костя не столько жил, сколько крался от утра к вечеру, с облегчением приваливаясь к закрывшейся за ?ней входной двери и уныло прислушиваясь к густой квартирной тишине. Его больше никто не встречал, не падал на него с притолоки с веcелым ухухaньем, не топотал навстречу, потусторонне сверкая желтыми глазами - Гордей так и не вернулся, и без него дом теперь казался пустым и запущенным, лишенные домовиковской заботы комнатные растения стали выглядеть как-то тускло,и даже ночной мрак чудился тяжелым и зловещим. Хранимая персона на фоне всего этого сделалась какой-то совсем незаметной, Костя окончательно перестал ее ощущать, и ему приходилось постоя?но сидеть с ней рядом. Это было трудно – Аня в музыке начала отдавать предпочтение невероятно тоскливым мелодиям,и Костя то и дело не выдерживал и зажимал уши.
Раны не затянулись,и ощущал он себя все хуже и хуже. Созданная в ночь визита Сергея одежда оказалась последним достойным де?исовским творением,и теперь он следил лишь за тем, чтобы представленные одеяния тщательно прикрывали повреждения,и никто не догадался о том, в насколько скверной форме он сейчас находится. Костя стал тих и вежлив, стал очень незаметен, он стал почти несуществуем. Вся зона действий для него теперь сосредотoчилась лишь на хранимой персоне – на улице он не покидал ее плеча ни на секунду, в венецианских стенах бродил поблизости – иное поведение могло бы вызвать подозрения коллег, уже относительно хорошо изучивших его характер. Гриша и так смотрел на него более чем озадаченно, но вопросов пока не задавал – видимо, Денисов имел слишком угрюмый вид. Зато Тимка постоянно приставал с расспросами, предложениями помощи, предположениями, предсказаниями и прочим, уже совершенно не обижаясь, если Костя, не выдержав, обрушивался на него с руганью – напротив, злобные денисовские вопли он твердо воспринимал, как мольбу о спасении, после чего начинал ещё активней лезть не в свое дело. Художник даже стал меньше времени проводить
Ингу Костя видел только один раз, но девушка шла слишком далеко, и окликать ее было бесполезно. По крайней мере, он убедился, что Левый сдержал свое слово,и неудачливой обольстительницей департаменты пока не заинтересовались. Теперь все зависело только от нее – сумеет взять себя в руки – не попадет на реабилитацию. Смотреть на нее было немного тоскливо – то ли оттого, что Костя прекрасно осознавал, что общаться они, скорее всего, уже больше никогда не будут, то ли оттого, что произошедшее между ними в парке лишний раз напомнило ему, чего он лишился, попав в этот мир.
Поскольку единственное, чем Костя сейчас активно занимался, это непрерывно смотрел по сторонам, он быстро заметил некоторые изменения в поведении порождений. Если не считать недолговечных гнусников, которые, в принципе, вели себя как обычно,то есть со стандартной гнусностью, прочие порождения, даже направленные, вроде кшух и мрачняг, иногда действовали подозрительно странно. Уже закрепившиеся могли бросить флинта ни с того, ни с сего и удрать прежде, чем хранитель флинта начинал что-то делать. Или нападать именно на хранителя, а не на флинта, хотя всегда именно флинты представляли для них живой интерес, а хранители являлись лишь размахивающей оружием опасной помехой. Костя видел, как свежепорожденная мрачняга на полдороги свернула от флинта, на которого была направлена,и накинулась на постороннего хранителя, который вообще шел мимо в совершенном одиночестве. Подобных странных случаев было немного – и все же они были, и в этом угадывалась некая закономерность. Кроме того, порождения периодически начали сбиваться в небольшие стаи – мрачняги и кшухи – по две, по три особи, падалок и тенетников иногда набиралось до десятка. Их прародителями наверняка были разные флинты, и тем не менее, порождения собирались вместе, напоминая некий крошечный коллектив, в котором все терпеть друг друга не могут. Косте довелось стать свидетелем стайной атаки мрачняг – атака вышла неслаженной и неудачной, порождения не столько нападали, сколько мешали друг другу, путаясь в длинных конечностях собратьев, и наблюдать за этим было не столько жуткo, сколько cмешно. До гнусников, знающих толк в коллективной атаке,им было невероятно далеко.
Только морты, как и гнусники, пока, на первый взгляд,тоже вели себя, можно сказать, прилично, преда?но держась за своих флинтов, напевая им свои двухнотные песни и упреждающе шипя на их унылых хранителей. И все же, оказываясь в поле зрения друг друга, некоторые из смертных проклятий начинали выглядеть как-то задумчиво,точно размышляли – а не веселей ли бы было в компании? Тем не менее, Костя пока ни разу не слышал, чтоб еще какому-то морту вздумалось бросить свою добычу и пойти прогуляться. Возможно, все дело было в том, что гнусники были слишком примитивны, а морты – напротив, слишком сложны и индивидуальны, ориентированные на конкретного человека, которого порождающий очень хорошо знал. И чем больше этих почти незаметных отклонений подмечал Костя,тем чаще он думал о словах Сергея и о покойной порождающей мрачняг из сигаретного ларька. Он совершенно ничего не знал о ее смерти, и уж тем более не знал, была ли она одной из тех семи, о которых упоминал хирург,и считал абсолютно необходимым это выяснить, потому что все происходящее наверняка было связано. Костя не сомневался, что Георгий пытается что-то узнать, и ему хотелось тоже в этом участвовать. Но он не мог. Он не мoг уже почти ничего.
Ему бы хоть немного сил.
Хоть самую малость!
***
– Я хотел тебя спросить… - проникновенно начал Тимка, и Костя тут же посмотрел на него злобно.
– Только попробуй – и я суну тебя в эту урну!
– Вообще-то я хотел спросить о бумаге и карандашах… Ну помнишь, мы говорили? Я понимаю, что это совершенно некстати… просто хотел поинтересоваться. Не то, чтобы я, там,требую или выпрашиваю. Просто… уточ?ение. Нет – так и нет.
– Отчего же – вполне кстати, – обрадовался Костя.
– Давай так – я тебе их достану, а ты меня больше ни о чем не спрашиваешь!
– Тогда не надо, – небрежно сказал художник, проникновенно глядя на него снизу вверх – Костя сидел на плече у своей хранимой персоны, которая курила, пила кофе и рассеянно смотрела на проезжавшие машины. Ветер пoигрывал подолом ее легкого светлого платья, разрисованного фиалками – дешевого, но вполне себе симпатичного,и, отвернувшись от Тимки, весь вид которого выражал предельную заботу, Костя в который раз за сегодня подумал, что фиалковое одеяние куда больше бы шло ?не, если бы у нее было другое выражение лица. Точнее, если бы у нее вообще было выражение лица. Персона казалась пустой, покинутой оболочкой, и на нее так и хотелось повесить табличку «Ушла на базу».