Визит в прошлое
Шрифт:
– О чем думаете, Станислав? – сзади к нему бесшумно подошла хозяйка дома. – Вы не хотите мне помогать? Вам безразлична судьба ни в чем неповинных людей?
– Да что вы заладили, уважаемая Елизавета Павловна, в обычных условиях я непременно помог бы вам, разговоров нет. Но в сложившейся ситуации, в которой я еще не могу разобраться сам, что то обещать вам было бы вопиющим безрассудством, я не могу ничего вам обещать, неужели вам это неясно, и не потому, что я бессердечный, бездушный и черствый человек – я просто ничего не могу до сих пор понять. Окружающие меня события, не поддаются моему пониманию.
– Я вас понимаю Станислав, время еще есть, поговорите с Валентином. Остальных, я думаю в подробности посвящать
Еще никогда, старые друзья не вели таких жарких споров, как в эту ночь. Собственно говоря и спором то это никак не назовешь – объекта спора потому, что как такового не было. Была просьба, одинокой пожилой дамы о помощи, и пусть даже просьба эта была странной и практически невыполнимой, они сейчас находились у нее в гостях и как порядочные люди не могли вот просто так, взять и отказать ей.
– Ты пойми – орал Стас – это все равно, если бы нас попросили достать луну с небес, ты тоже не смог бы отказать?
– Ну, слава Богу, луну достать нас все-таки не попросили. Нас если мне не изменяет память, попросили помочь не допустить казнь царской семьи, это раз. Во вторых еще никто нам не озвучил, в чем будет выражаться наша помощь. В конце концов, я повторяю, что если чему суждено было случится, оно обязательно случится, хоть ты голову себе разбей, все во вселенной запрограммировано, и даже это происшествие, которое с нами произошло.
– Ты в этом уверен?
– Я физик и биолог, Стас, поверь профессионалу, ничего в этой жизни не бывает просто так.
Уснули они под утро, так и не притронувшись к бутылке коньяка.
Не спала в своей спальне и Елизавета Павловна. Она долго перебирала фотографии, читала старые письма, плакала, потом долго молилась на икону Казанской Божьей Матери и только когда уже первые солнечные лучи осторожно выглянули из-за леса, Елизавета Павловна забылась в чутком тревожном сне.
Василий, Леха и Вадим, изрядно приняв вечерком на грудь, еще пытались вести кое-какие разговоры, но алкоголь и непростой прожитый ими день, насыщенный столь яркими и невероятными событиями, сделали свое дело, сон пришел мгновенно и неотвратимо.
Г л а в а 13.
Утром, едва оклемавшись от состояния недосыпа, Стас и Валентин, слегка сполоснув физиономии, предстали перед хозяйкой дома. Вернее это Елизавета Павловна вначале предстала перед ними, вежливо, но настойчиво пригласив их испить утреннего кофе.
– А где наши юные друзья, оглядываясь спросил Валентин, неужели еще почивают?
– Ваши далеко уже не юные друзья, отправились в деревню на разведку, т.е. это я их туда отправила – и видя вопрос в глазах Стаса, продолжила – одежду конечно я им подобрала соответствующую, согласитесь, что джинсы и футболки, вызвали бы ненужные вопросы, да и сигареты с зажигалками отобрала. К стати сказать Стас, вы пользуетесь у них непререкаемым авторитетом, они идти не хотели без вашей команды, мне пришлось сказать, что я просто выполняю ваше поручение, так что вы меня не выдавайте.
– Понял – улыбнулся Стас – только вы им больше от моего имени не посоветовавшись со мной, подобные команды не давайте, авторитет должен соответствовать действиям, а я вот пока не понимаю, что за разведка, против кого и зачем, может посвятите нас, в свои планы.
– Я уже привыкла к постоянной смене власти, как в регионе, так и в селе, вам это пока незнакомо. Вот к вечеру, дай Бог, ребята возвратятся,
– Нпрасно вы так считаете, Елизавета Павловна, я историю изучал в университете и очень даже неплохо ориентируюсь, особенно в периоде, о котором мы с вами говорим. Если мне память не изменяет, Темников доживет в эмиграции до 1944 года и будет похоронен в г. Брно, это в Чехии. А дочка его и того больше -проживет, аж по моему до 1965 года и умрет в Париже на 80-м году своей жизни.
– Я восхищена вашими познаниями в истории, Станислав, даже не ожидала, что нас будут помнить и знать даже спустя столько лет.
– Вы меня извините – Елизавета Павловна, но мне кажется, что пришла пора и вам открыться. Вы про нас можно сказать знаете почти все, а вот мы о вас до сих пор в полном неведении, как то нечестно.
– В свое время, вы Станислав узнаете все, а пока будет лучше оставить все как есть, мы же с вами вчера говорили, что «В многих знаниях – много печали». Согласны?
Разговор Елизаветы Павловны с Валентином и Стасом, затянулся до самого вечера. Всегда сдержанная и вежливая Елизавета Павловна, иногда теряла контроль над собой и тогда друзья оправдывались, объясняя причины тех или иных предполагаемых действий. Иногда Валентин вдруг вспылив, резко критиковал ее, ссылаясь то на Альберта Эйнштейна, то на американских ученых Жермена Тобара и Фабио Коста. Иногда с места вскакивал Стас, размахивая руками он пытался переубедить то Елизавету Павловну, то своего друга Валентина. Со стороны казалось, что разговаривают два аспиранта со своим научным руководителем, но если бы кто-нибудь услышал о чем они говорят, сказал бы, что эти два аспиранта вместе со своим научным руководителем давно уже нуждаются в психиатрическом лечении и изоляции от общества. Если бы это услышали их напарники, ушедшие на разведку в село, то они бы сказали более кратко – пурга все это.
Перед самым их приходом на конец-то был достигнут кое-какой консенсус. Валентин и Стас жадно курили и молчали. Боясь нарушить установившийся баланс мнений, Елизавета Павловна молча разливала уже остывший кофе.
– Смотри, идут наши диверсанты и вроде без потерь – засмеялся Валентин.
– Бог с вами, что вы говорите – осуждающе посмотрела на него Елизавета Павловна, однако тайком улыбнулась, явно оценив шутку.
Невооруженным глазом было видно, что разведчики находились в крайней степени душевного смятения. Впрочем глядеть на троицу без улыбки, было очень трудно. Вадик несмотря на жару почему то был одет в рваный овечий полушубок, в старые раздолбанные сапоги неизвестно из какого материала изготовленные, за плечами у него был мешок, точь в точь такой же, какой был у его прапрадеда Тимофея Федоровича, когда они видели его вчера. Двое других, тоже выглядели не лучше – Леха в длинной грязной рубашке подпоясанной веревкой, на нем были казачьи шаровары и черт возьми настоящие лапти. Василий, видимо учитывая возраст, был одет более солидно, засаленный пиджак, галифе и укороченные сапоги. Рожи у всех были видимо специально слегка измазанные, а волосы нечесаные и всклоченные. Наряжая их таким «макаром», Елизавета Павловна видимо знала, что делала, так как по рассказам самих ряженных, никакого особого внимания они у местного населения не вызвали, и весьма успешно, целый день бродили по селу.