Визитер
Шрифт:
Во имя этого тратились миллиарды и миллиарды. Поддерживались крикливые экологи, готовые орать про озоновые дыры, про гибельность развития. Поддерживались продажные политики, утверждавшие, что в интересах налогоплательщиков — срезать средства на космические полеты, например. Поддерживались не менее продажные ученые (конечно, не из тех, что развивают науку). Эти заявляли об опасности того или иного продукта, устраивали массовые истерики по поводу кофе и холестерина. Потом доказывалось, что все не так — и доверие к науке постепенно подрывалось
Даже в мире музыки и молодежной моды чувствовались взмахи все той же дирижерской палочки. Здесь важно было прививать глупость сызмальства, заставлять людей жить самыми простыми инстинктами. И покупать, покупать совершенно ненужное «статусное» барахло.
Словом, кое-чего С.В.А .достиг. Вот только до захвата власти все равно было очень и очень далеко.
Потому что этот захват лежал через большую войну с О.С.Б. (впрочем, во многих странах эти организации звались по-разному. В Констанце, например, тоже О.С.Б. (в память о помощи коллег из России), а в Англии — «Мэджик Гуард».
Случись война — и сотрудники О.С.Б., возможно, будут перебиты все до единого. Но перед смертью они очень хорошо позаботятся о СВА — так хорошо, что власть над человечеством брать будет попросту некому.
Пока большой войны не было, но «бои местного значения» шли постоянно. И в них гибли и сотрудники О.С.Б., и их противники.
Словом, Олю сразу предупредили, чем ей грозит вступление в О.С.Б., и с кем она столкнется.
Гораздо интереснее было то, что она узнала о «цвете» магии и о «силах добра и зла».
…Дождь все усиливался, и Оля подумала, не следует ли ей все-таки ехать на метро. Хотя, пожалуй, делать этого все-таки не следовало. Нет, конечно, она не сможет теперь провалиться в Запределье непроизвольно. А вот осознанно… Даже ей, после почти года подготовки, оказаться в метро в Запределье — верная гибель. Далеко не все в О.С.Б. могли бы там выжить, да еще и путешествовать. Так что лучше дойти до остановки трамвая на Сенной.
Она перешла мост через Фонтанку и неторопливо двинулась по Гороховой. Неторопливо — потому что вымокла в любом случае, и тут беги — не беги, — все равно уже не высохнешь.
К тому же, дождик был теплым, почти летним.
«Самое дурацкое, что можно сделать — это создать «офицерскую» и «солдатскую» столовые. Вот с этого все поражения и начинаются!» — так или примерно так заявлял Олин начальник.
И его правоту признал Совет директоров фирмы О.С.Б.
Да-да, именно — фирмы. Под такой вывеской она и была известна компетентным налоговым органам. Исправный налогоплательщик, образцовый арендатор.
В те дни, когда никаких фирм не было и в помине, приходилось ютиться в других офисах и под другими вывесками. Впрочем, что значит — «ютиться»? О.С.Б. всегда устраивался со всеми удобствами — даже когда приходилось уходить в подполье.
Но огромный дом, в котором были помещения еще и для жилья сотрудников — это было приобретением нынешней эпохи. Причем, питерский
Те, кому было положено контролировать «образцовых арендаторов», видели то, что им показывали — и не больше. Так что здесь, порой, бывали самые разнообразные посетители, которые ни о какой магии не подозревали. И правильно делали — у них была совсем иная работа.
Так вот — столовая была еще одним предметом гордости. Общая, на всех и для любых подразделений. А впрочем, еде, которую там подавали, могла позавидовать и генеральская столовая.
Дни рождения, как правило, отмечались там же — да и вообще любые праздники. Просто надо было предупредить начальство, а заодно — и поваров (тоже, кстати, сотрудников О.С.Б. и специалистов в магии).
Начальство, как правило, не возражало. Чаще (а если речь шла о своем подразделении — всегда) присоединялось. Во всяком случае, начальник Оли и Насти поступал именно так.
Да и вообще, если не брать какие-нибудь боевые операции, начальником он не выглядел. Правда, Оле случалось видеть его в деле.
Были у него имя и отчество — Всеволод Рогволдович. Поговаривали, что сей «творческий псевдоним» выбран неспроста, а чтобы довести до белого каления зарубежных коллег.
Оля, не столь давно оказавшись в О.С.Б., однажды его так и назвала. Смеялись все очень долго. А потом долго поясняли разницу между именем «для официального пользования» — и настоящим. Настоящее было похоже на прозвание Эйно. Так его и велено было звать.
Что же до внешности «своего парня»… «Если так выглядит — значит, так и есть, — говорила Оле ее подруга. — А вообще-то, никто не знает, сколько ему и Ольховскому лет».
Это было правдой. Иные сотрудники О.С.Б. живут очень долго. Между прочим, и сама Настя — тоже. Возраст ее по человеческим меркам был вполне еще нормален — только в таком возрасте людей обычно мучают артрозы и артриты. А Настя выглядела ровесницей подруги. «Значит, так и есть».
По крайней мере, среди своих никто иллюзорной внешностью не пользовался — ни к чему.
…День рождения уже успели отпраздновать, Настя искренне восхитилась подарками Оли, разумеется, не обошлось без тостов и без поздравлений Эйно — да и всех, кто в тот момент оказался в столовой. А теперь девушка задержалась, чтобы помочь Насте убрать со стола.
А заодно — задать мучивший ее уже неделю вопрос.
— Слушай, а почему они все такие… смурные, что ли? — спросила она, вытирая стол.
Настя, укладывавшая в холодильник то, что не было съедено за сегодня (похоже, праздник мог продолжаться еще дня два), на секунду остановилась.
— Кто — смурные? — переспросила она.
— Все… — пожала плечами Оля. — Вроде радуются — а вроде, думают о своем. И Эйно, и Редрик.
— А, вот ты о чем, — вздохнула Настя. — Правильно заметила. У Реда — очередные предчувствия. У Эйно — тоже.