Визитка злой волшебницы
Шрифт:
Первые впечатления сотрудников прокуратуры, осмотр места происшествия – все это было записано на диктофон и сфотографировано. В дымину пьяный Вовка Жнец благосклонно принял бутылку «Хеннесси» и поделился своими впечатлениями по поводу проведенной экспертизы. Правда, в бумажки заглянуть не дал. Похороны городского прокурора были назначены на четвертое января, и на них Инна, естественно, тоже сходила. А вот вдову она решила оставить в покое до девятого дня, собирая пока что версии случившегося.
Собственно говоря, таковых в наличии имелось три. Первую версию прямо на похоронах озвучил прокурор области. По словам
Ребята из прокуратуры хмуро отводили глаза. В нервный срыв они, так же как Инна, не верили. Бродили неясные разговоры о том, что у Горохова была любовница и с собой он покончил из-за разрыва с ней. Однако узнать имя этой дамы Инна не смогла, как ни пыталась. Глядя на нее честными глазами, следователи утверждали, что ни про какую любовницу им ничего не известно, а Горохов всегда был примерным семьянином. Честно говоря, сама Инна тоже не могла представить себе строгого и совсем не интересного внешне Горохова страдающим из-за несчастной любви. Шекспировские страсти с покойным прокурором у нее никак не ассоциировались.
Поэтому Перцева была ярой сторонницей третьей версии. Прокурора убили, замаскировав преступление под самоубийство. В конце концов, человек, собирающийся застрелиться, не будет чистить апельсин. А если будет, то съест его перед смертью, чтобы в последний раз доставить себе удовольствие. Но на ее настойчивый вопрос, за что могли убить Горохова, следаки пожимали плечами.
В перерывах в сборе информации Инна пыталась наслаждаться новогодними каникулами. Второго января они с Настеной покатались на лыжах. А третьего отправились в Ледовый дворец – обкатывать новые Настины коньки, которые ей подарил отец, первый Иннин муж.
Когда-то худой и нескладный одноклассник Сашка Пальников, за которого она на первом курсе института, сама не зная зачем, выскочила замуж, никогда не подавал больших надежд. В школе учился на одни тройки, институт закончил с большим трудом, долго мыкался без работы, а во время развода жалобно плакал, размазывая кулачищами слезы по лицу, и угрожал покончить с собой, если Инна не одумается.
Инна не одумалась, а Пальников утер слезы и внезапно стал финансовым директором фирмы по продаже программного обеспечения. Регулярно ездил за границу на всяческие семинары, лично видел Билла Гейтса и зарабатывал столько, что пока Гоша не подался из спортсменов в коммерсанты, Инна с замиранием сердца пересчитывала алименты.
Сейчас материальная сторона жизни ее волновала гораздо меньше, но Пальников обеспечивал растущей Настене ее растущие же интересы. Компьютеры, заграничные лагеря, новый скейтборд, шубку из козлика и прочие «мелочи» дочери всегда оплачивал он. Подарком на Новый год стали дорогущие фирменные коньки. Хотя Настя уже не занималась фигурным катанием, покрасоваться на льду она любила.
Гошу они с собой не взяли. Как и следовало ожидать, после мальчишника он вернулся лишь к вечеру второго января, весьма нетрезвым и с помадой на трусах. Инна в тысячный раз подумала, что все мужики – дебилы, и предпочла обидеться.
Поумилявшись на Настену, которая выписывала круги на льду, сверкая новыми ботинками, Инна отправилась
Взяв пластиковый стаканчик с пойлом, которое здесь именовалось кофе, Инна села за шаткий пластмассовый столик и огляделась по сторонам. Народу в кафе оказалось немного, кроме ее столика, заняты были только три, и за одним из них, стоявшем в самом темном углу, Инна с изумлением обнаружила Наталью Карманову.
На вдовице были те же самые джинсы со стразами, что и при их первой встрече. На ногах – сапоги, отороченные мехом. Поверх розовой кофточки с люрексом Наталья накинула боа из искусственных перьев, тоже розовое. Оно смотрелось так нелепо, что Инна поперхнулась кофе.
Наталья была не одна. Вместе с ней за столиком сидел парень в потертых джинсах и сером свитере. На столике между ними стояла початая полуторалитровая бутылка дешевого пива и два пластиковых стаканчика. Гламурная Наталья выглядела среди окружающего интерьера как павлин на скотном дворе. Ее присутствие здесь заинтриговало Инну до невозможности. Тем более что парень ей за что-то сердито выговаривал, а Карманова, судя по дрожащей спине, плакала. К счастью, Инну она не заметила. Все это вместе взятое выглядело очень подозрительно, и Инна в который уже раз дала себе честное слово, что обязательно сходит в тюрьму к Глебушке.
Пятого января Перцевой неожиданно позвонил Коленька Манойлов. Запинаясь и трижды извинившись, он все-таки выдавил из себя, что хотел бы прочитать статью о маме до того, как она попадет в печать, а заодно напомнил данное Инной обещание посмотреть его коллекцию машин. Немного подумав, Инна согласилась приехать в «Сосновый бор».
В доме было тихо. Таисия Архиповна и Эвелина уехали в Финляндию. Быстро пробежавшись глазами по тексту статьи, Коленька признал ее безупречной и предложил Инне кофе. Несмотря на то что в кухне стояла приличная (и по дизайну, и по цене, и по вкусу окончательного продукта) кофейная машина, варил он его в маленькой турке на открытом огне. Впрочем, турка оказалась серебряной.
Поучаствовав в обсуждении творчества Пауло Коэльо (его книги обоим нравились) и Зураба Церетели (и тот, и другой считали его кичем и пошлостью), Инна захотела домой. Духовность Манойлова ее утомляла. Словно почувствовав ее настроение, Коленька предложил спуститься в гараж. Оказалось, что из дома к нему ведет подземный коридор, так что выходить на мороз не понадобилось. Ступив за раздвижную дверь гаража, Инна восхищенно ахнула. Даже в самом крутом городском автосалоне нельзя было увидеть столько эксклюзивных марок сразу.
– Садитесь в «Линкольн», – предложил Коленька, распахивая перед Инной дверцу самого дорогого внедорожника Америки «Lincoln Navigator». Роскошно отделанный кожей и деревом салон производил ярчайшее впечатление. Руль тоже был обит мягкой кожей. Машина выглядела по-настоящему богато и торжественно.
– Я такого даже не видела никогда, – честно призналась Инна, залезая на высокую подножку.
– Давай перейдем на «ты», – предложил Манойлов.
– Конечно, – легко согласилась Инна, – я вообще противница всяческих церемоний.