Визитка злой волшебницы
Шрифт:
Предвкушая приятную процедуру превращения себя в еще большую красавицу, а заодно и разговор с подружкой, которая, как и она сама, была весьма остра на язычок, Инна любовно загрузила покупки в машину и поехала в салон.
Спустя сорок минут она сидела с полиэтиленовым пакетом на голове под инфракрасной лампой, ускоряющей процесс окрашивания волос. Поболтать с Лелькой, правда, не довелось. Та работала, как на конвейере, переходя от одной клиентки к другой. Поэтому, выдав Инне чашку кофе и модный журнал, она оставила ее в одиночестве.
Под соседнюю лампу минут через десять Лелька привела еще одну даму в полиэтиленовой шапке. Инна, увлеченная журналом, не обратила на нее
Саму Анну эти обстоятельства, по всей вероятности, совсем не смущали. Она удобно расположилась в соседнем креслице, закинула ногу на ногу и, доброжелательно глядя на Инну, поинтересовалась, как она себя чувствует.
– Спасибо, все в порядке… – бойкая журналистка, никогда не лезшая раньше за словом в карман, почему-то вела себя как школьница на первом свидании. И это ей самой категорически не нравилось. – Аня, – собравшись с духом, сказала она, – вы уж меня простите, что в санатории так получилось.
– Что получилось? – Анна смотрела так непонимающе, что Инне на минуту показалось, что в Спасово та ничего не заметила. Впрочем, она тут же поняла, что этого просто не может быть.
– Ну, я так неожиданно бросилась вашему мужу на шею, что вы могли подумать черт знает что. Аня, вы поверьте, у нас ничего никогда не было. Мы познакомились в доме Таисии Архиповны и стали друзьями, больше ничего.
«Боже, что я несу, – вдруг подумала Инна, – зачем оправдываюсь? Никогда в жизни я так себя не вела, а я ведь попадала в разные передряги, и в постелях меня заставали разных! Что это со мной?»
– А, вы об этом… – голос Анны стал скучен, так же как ее помрачневшее лицо. – Вы мне, наверное, не поверите, Инна, но я бы предпочла, чтобы у вас с Колей был страстный роман. Чтобы он был по уши в вас влюблен, как он это умеет.
– Зачем? – глупо спросила Инна.
– Затем, что тогда бы он, может быть, отстал от меня, и я, наконец, была бы свободна. Когда вы кинулись к нему на шею, я вдруг на миг представила, что это возможно. Не понимаете? – она искоса посмотрела в недоумевающее лицо собеседницы. – Я никогда никому об этом не рассказывала. Наверное, и вам не надо, тем более что вы журналистка, но я просто не могу больше жить со всем этим и молчать, а вы вызываете доверие. Тем более что скоро уже не будет иметь никакого значения, поделитесь вы с кем-нибудь этой тайной или нет.
История, которая была рассказана ошеломленной Инне, действительно казалась придуманной автором житейских романов. Впрочем, за свою карьеру талантливая журналистка уже неоднократно сталкивалась с тем, что ни один писатель, какой бы буйной фантазией он ни обладал, никогда не придумает сюжета, более захватывающего, чем тот, что продиктован жизнью.
Анечка Сорокина с детства была удивительной красавицей. Красоту эту она, впрочем, воспринимала как само собой разумеющуюся и ничего выдающегося в своей внешности не видела. Она жила только музыкой. И еще любовью. Уже на первом курсе института она вышла замуж за своего бывшего одноклассника. С детьми молодые решили обождать, тем более что в их студенческой жизни было так много интересного. В институтах они учились разных, а потому и компании у них почему-то были разные – в свою мужскую институтскую тусовку молодой муж жену вводить не спешил.
Как и положено, он сходил в армию, причем Аня не только верно ждала его все два года, но и периодически летала на Дальний Восток, где он служил, а зарабатывала деньги на билеты, аккомпанируя
А еще он ей изменял, причем возвышенная Анечка об этом даже не догадывалась, пока не обнаружила на своем прекрасном теле мерзейших, непонятно откуда взявшихся насекомых. Их происхождение ей объяснила гинеколог в районной консультации, объяснила и потом с позором гнала красную от стыда и ужаса Аню по коридору.
Лобковых вшей она вывела быстро. Чтобы вывести мужа, потребовалось чуть больше времени, но при отсутствии детей развели их без излишних проволочек, так что к двадцати одному году красавица Анна Сорокина оказалась обладательницей красного диплома о высшем образовании, свидетельства о разводе и глубокого разочарования в жизни.
Дальнейшие четыре года для нее пролетели как в тумане. Она устроилась в музыкальную школу, работала, жила, встречалась с подругами и даже заводила романы. При ее красоте это было совсем нетрудно, вот только преодолеть ужас перед половой жизнью и ее возможными последствиями она так и не смогла.
Анна понимала, это банальный невроз, что ей нужно сходить к врачу или самой взять себя в руки. Она хотела семью, мечтала о детях, но, оставшись наедине с любым, даже очень ей симпатичным мужчиной, зажималась, сворачивалась в клубок и устраивала форменную истерику при попытке ее раздеть. А в 25 лет Аня влюбилась.
В тот год она по экспериментальной программе набрала группу четырехлеток. Директриса, закатывая глаза, вещала о раннем выявлении музыкальных талантов. Сама Аня считала затею дурацкой, но спорить с директрисой не стала. Именно в эту группу Гавриил Алексеевич Манойлов привел свою дочку Эвелину. Таланта у девочки не было никакого, это стало понятно довольно быстро, и примерно так же быстро выяснилось, что Ане до дрожи, до одури, до странного колышащегося марева в глазах нравится этот красивый человек с благородной сединой на висках, чуткими музыкальными пальцами, интеллигентным лицом и мечтательными глазами.
Однажды он пришел сообщить, что Эвелина заболела, и весь час, отведенный на урок, они проговорили, держась за руки. Он рассказывал про Бетховена, которого обожал, а потом, присев к фортепиано, сыграл «Лунную сонату», да так, что из учительской прибежали несколько восхищенных учителей – посмотреть на дивного исполнителя.
Так завязался их роман. Целовался Гавриил Алексеевич нежно и бережно, так что Аня таяла в его объятиях, забывая о своих страхах. Пытаясь навсегда прогнать их, она, робея и трепеща, однажды пригласила любимого Гаврюшу к себе, а потом рыдала у него на груди, объясняя, почему не может быть с ним настоящей женщиной. Он шептал ей в ухо какие-то ласковые глупости, а спустя два дня принес справку из вендиспансера. Любовником он оказался внимательным и чутким, а самое главное – нежным и неторопливым, и под его руками маленькие чудища, много лет снившиеся Ане по ночам, наконец-то канули в небытие.
Они очень любили друг друга. Аня знала, что он женат, но ее это не волновало. Ей даже в голову не приходило отнять у маленькой Эвелины отца. Девочка оказалась удивительно неспособной к музыке. Гаврила это понимал и страшно мучился, но все-таки продолжал водить дочь на уроки, то ли надеясь на чудо, то ли просто чтобы иметь законный повод почаще видеться с любимой.
Потом случилась эпидемия гриппа, и Эвелину на урок привел старший брат Николай. В красавицу Анечку он влюбился с первого взгляда.