Визитная карточка хищницы
Шрифт:
В тот день Елизавета почувствовала себя хуже. Болела голова, першило в горле, но она мужественно поднялась. В десять часов была назначена встреча у следователя Котеночкина. Не хочется, но идти все-таки придется. Надо же заканчивать ознакомление с этим треклятым делом. Следователь не понравился Елизавете с первого взгляда. Маленький, плюгавый, с бегающими под рыжими кустиками бровей злыми глазками, он пристально рассматривал девушку, как бы определяя на глаз стоимость ее модной одежды. Неприкрытая недоброжелательность уже не коробила Елизавету, она успела к ней привыкнуть за последний месяц. Так что пусть думает о ней что угодно.
В кабинете Котеночкина было накурено,
– Привет, детка! Не узнаешь?
Лизу передернуло.
– А мы ведь с тобой встречались когда-то. – Рыжий подмигнул ей.
Дубровская совершенно точно знала, что подобную рожу видит в первый раз в своей жизни. Она села на свое привычное место и принялась за работу.
– Милая леди, мы тут проводим небольшое следственное действие, – ввел ее в курс Котеночкин, – поэтому вы нам совершенно не мешаете. Впрочем, если мы вам мешаем, можете удалиться. Работу продолжите после обеда.
Елизавета чувствовала себя скверно. Она не была уверена, что сможет вернуться к любезному следователю, если сейчас сделает хоть малейшую передышку. Чай с малиной и теплая постель – вот все, что ей сейчас было необходимо.
– Вы мне не мешаете, – безразлично ответила она. – Можете проводить здесь все, что захотите.
– От души благодарю вас! – Котеночкин дурашливо изобразил поклон. – Ну-с, приступим. Итак, мы проводим контрольное взвешивание вещества, изъятого при личном досмотре господина Светелкина. Кстати, всей этой ахинеей я занимаюсь исключительно и благодаря дурацкому ходатайству обвиняемого. Видите ли, он полагает, что при первоначальном замере наркотического вещества использовались измерительные приборы, не предназначенные для такого рода целей.
– Верно, начальник! – завопил Светелкин. – Зря шьешь мне это дело. Ничего у тебя не выйдет. Вес марихуаны там пограничный. Нет никакого крупного размера. Усекла, красавица?
Елизавета поморщилась. И вот так каждый день… Можно ли ее упрекать в том, что она медленно читает дело, если каждый посетитель трудоголика Котеночкина завязывает с ней беседу?
Следователь ухмыльнулся. Наркота – это, конечно, не прокурорского полета дело. Но другой такой возможности подтянуть подлеца Светелкина к одной из самых свирепых банд, разоблачением которой Котеночкин в настоящий момент занимался, не было. А в том, что он сумеет проследить эту весьма призрачную с точки зрения закона связь, сыщик не сомневался. Он гордился своим умением выстраивать логические цепочки. Так, по делу о краже нескольких мешков капусты он бы запросто раздул сенсацию всероссийского масштаба с привлечением главных действующих лиц к уголовной ответственности за создание преступного сообщества.
Итак, Котеночкин вынул из верхнего ящика стола пакетик с марихуаной. Следственное действие началось. Светелкин напряженно следил за действиями сыщика. Тот, высунув кончик языка, старательно распределял на весах содержимое пакетика. Работа была достаточно тонкая, и вскоре на прыщавом лбу следователя выступили капельки пота. Наконец он, чрезвычайно довольный собой, откинулся на спинку стула.
– Готово! Ну, убедились? – начал он торжествующим голосом, но осекся.
Лиза, сдерживаясь из последних сил, потянулась за носовым платком, но не успела.
Совершенно непостижимым образом, но происшествие в прокуратуре области помогло Елизавете обрести взаимопонимание с коллегами.
Чуть окрепнув после недолгой болезни, девушка вернулась на рабочее место. Едва перешагнув порог юридической консультации, Лиза поняла: что-то изменилось. Коллеги поворачивали к ней головы и приветливо здоровались. Она еще не успела удивиться, как из дальнего кабинета послышался голос начальника:
– Елизавета! Зайди-ка ко мне.
Девушка повиновалась. Пружинин сидел за столом, внимательно просматривая какие-то бумаги.
– Жалоба на тебя, Лизавета, – чуть гнусаво произнес заведующий, помахав перед носом девушки мелко исписанным листком. – Та-ак, что пишет следователь Котеночкин: «Адвокат вашей консультации Дубровская, вступив в предварительный сговор с обвиняемым Светелкиным на уничтожение во время следственного действия вещественного доказательства – наркотического вещества, умышленно произвела громкое чихание, в результате чего наркотическое вещество рассеялось на близлежащие предметы и собрать его не представилось возможным. Следователем вынужденно было вынесено постановление о прекращении уголовного дела в отношении Светелкина. Полагаю, что адвокат действовала из корыстных побуждений, имея целью получение от обвиняемого крупной суммы вознаграждения. Прошу принять конкретные меры в отношении Дубровской вплоть до увольнения. Напоминаю, что она на настоящий момент является защитником по делу преступного сообщества Александра Суворова. Полагаю, что вероломная изворотливость этого адвоката может привести к непредсказуемым последствиям: запугиванию основных свидетелей обвинения, уничтожению материалов дела, а возможно, и к организации побега преступного лидера». А также объявлению третьей мировой войны, – продолжил логическую цепочку Пружинин. – Ну, Елизавета, что это такое? Будем решать вопрос об увольнении?
На глаза Лизы набежали слезы. Она опустила голову.
Кошмар того дня имел продолжение. Тогда в кабинете следователя после пресловутого чихания разразился жуткий скандал. Следователь орал так, что из соседних кабинетов повыскакивали люди, решив, что свершилось нечто ужасное – пожар, побег, покушение на жизнь коллеги. Котеночкин угрожал Елизавете уголовной ответственностью, жалобами во все инстанции, порывался вызвать конвой и упечь «прохвостку-адвокатессу» в клетку. Подоспевшие коллеги едва успокоили свихнувшегося следователя. Светелкин ржал, как обалдевший от счастья мерин. И теперь Елизавете придется расплачиваться за чужое везение! Недолгий же адвокатский век был ей отмерен судьбой. Как существовать дальше без любимой работы? Но она не уйдет покоренной, напоследок она выскажет все, что накипело в ее израненной душе. Подняв глаза на начальника и собираясь выдать гневную тираду, Елизавета вдруг увидела, что Пружинин едва сдерживается, чтобы не рассмеяться.
– Ха-ха-ха! – прорвало его. – Ну ты даешь! М-м-да… Молодой неопытный защитник… Ха-ха!.. Чихала, значит, на наркотики!
– Да какая мне от этого Светелкина корысть! – начала она. – Я его видела впервые в своей жизни.
Пружинин продолжал смеяться. Он был почти на девяносто процентов уверен, что Лиза слегка привирает.
– Ой, уморила… А вот Котеночкин говорит, что вы с обвиняемым вели себя так, будто сто лет знакомы. Да ладно, ладно, это чепуха.
Повеселившись от души, заведующий вытер влажные от слез глаза.