Визитная карточка хищницы
Шрифт:
Спиридонов затаил дыхание:
– И кто же?
– Нынешний мэр Малышев!
У прокурора возникло ощущение, что в течение последнего часа он безуспешно пытался разжевать мочало. Черт бы побрал этих народных избранников!
Макеев перевел дух. Кажется, он все сказал правильно. Но если нет…
Тогда – конец. Сколько ему останется? День, неделя, месяц? Что это будет? Темный силуэт, шагнувший из подворотни, машина с потушенными фарами, тень в углу лестничной клетки? Одно Макеев понял точно: то, что Суворов сейчас не на свободе, отнюдь не гарантирует ему безопасности. Черт с ней, с политикой!
Сегодня в суде он сказал все так, как его просила Ольга .
Процесс шел полным ходом. Менялись лица на судейской трибуне, рассматривались новые эпизоды обвинения. Шурша последними календарными листками, уходил год. С каждым новым судебным днем лицо государственного обвинителя становилось все более мрачным, лицо председательствующего – многозначительным, Грановского – непроницаемым. Грандиозное уголовное дело, обещавшее стать апофеозом полного и окончательного разгрома криминальной империи Суворова, трещало по швам. Свидетели обвинения вовсю отказывались от ранее данных показаний, ссылаясь на незаконные методы расследования: запугивание, обман, шантаж со стороны следственной бригады. Свидетели защиты еще больше расправляли крылья и бросались в атаку. Доказательственная база, как карточный домик, не выдержав напора новых показаний, готова была рассыпаться на глазах. Осознавая значимость происходящего, Елизавета уже не вмешивалась в процесс, а только наблюдала за работой великого мастера своего дела – Грановского. Он, без сомнений, мог бы считаться знатоком людских душ. К каждому стоящему на свидетельской трибуне он находил свой подход, но неизменно был вежлив, корректен, доброжелателен. Этого нельзя было сказать о государственном обвинителе, который все больше срывался на крик и злобные выпады. Станислав Горин, отчаявшись призвать к порядку Спиридонова, уже не ограничивался легким постукиванием карандаша, а громыхал ладонью по столешнице. Глаза за стеклами его очков возмущенно блестели, а брови так и застыли в виде «домика».
Елизавете было интересно наблюдать, как Грановский находит решение в самых разнообразных ситуациях.
Допрашивали сотрудника милиции Рыбкина. Глуповато улыбаясь в присутствии многочисленной аудитории, он напускал на себя важность, стараясь припомнить детали произведенного при его участии обыска.
– Какое помещение вами обследовалось? – вел допрос Спиридонов.
– Мы обыскивали несколько комнат во Дворце культуры Всероссийского общества глухонемых. Эти помещения банда Суворова арендовала под офис. – Рыбкину приятно было осознавать себя этаким разоблачителем. И, не обращая внимания на то, что его слова вызывают живое возмущение «за решеткой», он вовсю оперировал словами «банда», «головорезы», «боевики».
– Каковы были результаты обыска?
– Бандиты прятали в своем логове большое количество военных патронов, штатных к автоматам «АК-74», «АКС-74» и ручному пулемету «РПК-74». Еще мы обнаружили пневматическую винтовку и два газовых пистолета «кольт», один «ТТ». – Рыбкин горделиво взглянул на присутствующих, надеясь, что они успели оценить его как специалиста в области оружия.
– Богатый улов…
– Не совсем, – заскромничал свидетель. – Если бы мы обнаружили место, где эти бандюги хранят автоматы, пулеметы,
– Вам грех жаловаться… Поясните, процессуальные правила производства этого следственного действия были соблюдены?
– А то как же! Мы завсегда закон соблюдаем. Санкция на обыск у нас была. Понятые в обязательном порядке присутствовали! Все как у людей! Не лыком шиты…
Спиридонов вздохнул с облегчением и откинулся на спинку стула. Все-таки удастся доказать, что «суворовцы» использовали офис под склад для хранения боеприпасов и оружия. Это уже кое-что! А там, глядишь, и обвинение в бандитизме будет подтверждено.
– Защитники, ваша очередь задавать вопросы! – обратился Горин.
– Вопросов к свидетелю не имеется, – за всех ответил Грановский.
По лицу Спиридонова скользнула снисходительная усмешка.
– Ваша честь! Прошу допросить в качестве свидетеля Клопова. Он присутствовал при производстве обыска в качестве понятого, – продолжил Грановский.
– У прокурора есть возражения?
– Нет, ваша честь! – Спиридонов лениво прикрыл глаза. Пусть адвокаты побарахтаются немножко. Главное уже сказано. Что здесь еще добавишь?
– Пригласите свидетеля!
Зашли двое: мужчина средних лет и молоденькая женщина. Выйдя на середину зала, они в ожидании уставились на судью. Тот вопросительно поднял брови:
– Это что еще за картина! Парами в суд не ходят. Мы, кажется, Клопова собирались выслушать. А вы, гражданочка, можете подождать в коридоре.
– Извините, но это невозможно, – бойко ответила дама. – Я – переводчик Клопова.
Судья вновь удивился:
– Зачем ему переводчик? Он что, иностранец?
– Нет, ваша честь, – вмешался Грановский. – Клопов – глухой.
– Вот так клюква! – опешил прокурор, сползая вниз.
– Задавайте вопросы свидетелю! – разрешил председательствующий.
– Вы присутствовали при обыске во Дворце культуры в качестве понятого, – через переводчика обратился Грановский к Клопову.
– Да, – за свидетеля ответила дама. – Если он правильно помнит, были обнаружены пистолеты, винтовка и мешочек с патронами.
Прокурор согласно закивал головой. Ну что же, еще не все потеряно!
– Значит, вы видели, откуда сотрудники милиции достали эти предметы?
– Нет, – отрапортовала дама. – Когда нас пригласили, пистолеты и патроны аккуратно были разложены на столе.
– Значит, вы не присутствовали при непосредственном обнаружении оружия и патронов?
– Нет, мы подошли значительно позже.
Пришел черед Грановскому снисходительно взглянуть в сторону прокурора.
– Вспомните, будьте добры! Вас приглашали в прокуратуру для допроса? – продолжил адвокат.
– Конечно.
– Вы подтвердили, что следственное действие было произведено с соблюдением всех правил, установленных законом?
– Не совсем так, – замялся Клопов.
– Что вы имеете в виду?
– Я допрашивался без переводчика. Поэтому что-то я понимал и кивал головой. Что-то не понимал, но тоже кивал… Я попытался было просить следователя пригласить кого-нибудь для перевода, но тот сказал, что в этом нет необходимости, – перевела женщина.
– В высшей степени занимательно, – съязвил Грановский.