Визиты: Осенние визиты. Спектр. Кредо
Шрифт:
– Пожалуйста, пожалуйста! – согласился Мартин. Он всегда был терпим к чужим слабостям, поскольку любил свои.
Некоторое время Мартин полоскал губы в коньяке, а амеба побулькивала. То ли в процессе выработки «медиаторов», то ли по иным физиологическим причинам.
– У тебя осталось очень мало алкогольной жидкости, – заметил Павлик. – Ты прибыл почти без имущества.
– Так получилось, – признал Мартин.
– Давай емкость. – Амеба вытянула ложноручку.
Мартин поколебался, но фляжку дал.
Тонкий
– Тут вовсе не чистый алкоголь. Тут много примесей. Они нужны?
– Они приятны, – ответил Мартин.
– Это труднее… – признался Павлик. Но фляжку не вернул. По бесцветному телу прошла дрожь, мутные вихри распустились между органеллами, потянулись к щупальцу – и потекли во флягу. Как зачарованный Мартин наблюдал за живым самогонным аппаратом. Принял из ложноручек флягу, подозрительно принюхался. Посмотрел на амебу.
– Состав совершенно не изменился, – сказала амеба. – Пей.
Мартин колебался.
– Ты брезгуешь? – удивилась амеба. – Но вы поглощаете плоть живых существ, сок растений, выделения насекомых… чем хуже эта жидкость?
– Ты разумный, – мрачно сказал Мартин. – Это… как-то… что-то каннибальское…
– Поверь, двести граммов массы я теряю безболезненно, – сообщила амеба. – Кстати, вы же ели суп?
Мартин вспомнил поданный им на обед суп-пюре. Очень похожий по вкусу на сваренный с хорошей свежей говядиной гороховый, с похрустывающими комочками – то ли сухариками, то ли овощами… И мясо на второе – жирноватый, но мягкий и без жил кусок вырезки…
– О Господи… – только и сказал он. – Так вы синтезируете пищу из своих тел?
– Так проще всего, – признался Павлик. И гулко захохотал.
Наверное, этот смех и заставил Мартина поднести фляжку к губам и сделать хороший глоток.
«Ахтамар». На зависть лучшим армянским виноделам.
– Я не смогу синтезировать пищу или еду по твоим описаниям, – сообщила амеба. – Но по образцу – легко.
– Ирина знает, что она ест? – спросил Мартин.
– Конечно. Она понимает. К тому же только таким образом мы можем обеспечить вам защиту от нашей воды.
Мартин смирился и еще раз глотнул коньяка. Сказал:
– Плевать. Завтра я отправляюсь домой. А вы – летите бомбить ключников.
– Мы вовсе не намереваемся их бомбить, – возмутился Павлик. – Так… легкая угроза, если потребуется. Вначале надо разобраться в ситуации.
– Глупо, – изрек Мартин. – Глупо и безрассудно. Ну с чего вы взяли, будто транспортная сеть уже существовала, была разрушена и это повторится?
Ложноручка мягко похлопала его по плечу.
– Посмотри на наш мир, Мартин.
Мартин посмотрел и сказал:
– Я только этим и занимаюсь весь вечер. Что я должен увидеть?
– Подумай. Что тебе
– Вы, – не раздумывая ответил Мартин.
– А еще? А почему?
– Не бывает разумных одноклеточных! – выпалил Мартин. – Не могли они… вы возникнуть! Тем более на вашей планете есть многоклеточные растения!
Прозрачный бурдюк покивал верхней частью туловища и сказал:
– Все верно. Не могли мы возникнуть самостоятельно. Мы были созданы искусственно.
Мартин отставил флягу, посмотрел на Павлика – словно понимал мимику амеб. И спросил:
– Это снова шутка?
– Нет.
– И кто вас создал? Ключники?
– Нет. Раса, жившая в нашем мире до катастрофы. До дня, когда небо загорелось и обрушилось огненным дождем. До того дня, когда растаяли полярные льды, осели горы, а вода начала менять свои свойства. Они создали нас, зная, что им не пережить катастрофы… новая среда обитания стала раем для простейших и адом для высших форм жизни.
– Откуда вы знаете? – воскликнул Мартин.
– Предания, Мартин, только предания. Это было давно, слишком давно, чтобы сохранились остатки их культуры. Да и шли они тем же путем, которым следуем мы: меняли живое, а не переделывали мертвое. Разве что дома строили из мертвого дерева… почему-то им это нравилось. Но даже мертвое не вечно. Что же говорить о живом? Остались лишь мифы… слова… Слова – прочнее живого и мертвого.
Павлик замолчал.
– Ты ненавидишь тех, кто погубил ваших творцов?
– Ненависть к уже случившемуся? – удивился Павлик. – Нет, зачем? Месть, наверное, свойственна лишь многоклеточным формам жизни. А мы не держим обид за прошлое. Мы думаем только о будущем.
– Какими они были, ваши создатели? – спросил Мартин.
– Если предания не врут – не слишком похожими на людей. Выше, тоньше, многорукие и многоногие. Хотя… в нашем языке «много» начинается с двух. Так что точного ответа я не дам. Мы наследовали от них планету, мы какое-то время жили вместе – пока они могли защищаться от изменившихся условий среды. Возможно, остатки их цивилизации вымерли, уступая нам место. Возможно, сумели создать межзвездный транспорт и улететь в поисках новой родины.
– Потому вы и поверили Ирине? – спросил Мартин.
Павлик тихо засмеялся:
– Мы знали это всегда. Мы верим своим преданиям – нам не во что больше верить. Но девочка с Земли обратила наше внимание и на другие факты.
– К примеру?
– На предания о глобальной катастрофе, существующие почти во всех мирах.
– Первобытные люди склонны были любой локальной трагедии придавать глобальный масштаб, – резко ответил Мартин. – А поскольку локальных катастроф хватало, то весь мир о чем-то таком помнил. И каждое весеннее половодье через поколение называлось Вселенским потопом.