Визуализация

Рабецкая Елена

Майор вышел на улицу и пошел по узкой тропинке. Девушка последовала за ним.

— Здравия желаю, товарищ майор! — проговорил часовой.

Лия шла, молча, пытаясь унять тошноту.

— Сколько, товарищ майор? — спросила она, поравнявшись с ним.

— Почти все, — проговорил он и ускорил шаг.

В нескольких десятках метров от штаба, майор начал спускаться под землю. Девушка последовала за ним в землянку.

— Здравия желаем, товарищ майор!

— Вольно. Значит так, разведчики. Принимайте нового командира.

— Здравия

желаем, товарищ старший лейтенант! — прозвучали два голоса.

Майор обвел взглядом закопченную землянку.

— Зайдете потом ко мне, лейтенант.

Он вышел.

— Вольно! — Лия посмотрела на самодельный стол, на котором лежали карты. — Давайте знакомится! Лия Александровна Руденко.

Девушка посмотрела на двух сержантов. Ее ровесники. У одного на правой щеке краснел свежий шрам.

"Задело пулей, наверное, — черные, как смоль волосы упали на лоб, прикрывая карие глаза солдата, похожие на бездонный колодец, в котором легко утонуть, только падать больно. — Ненависть. Он еще не остыл… Его лучше не трогать. Пока что…"

— Николай Меджамбиев! — отрапортовал он.

Второй знакомый сержант был ростом ниже смуглого брюнета. Его кожа была светлой, как и голубые глаза.

"Грузин и русский. Гремучая смесь в будущем. Как они уживаются здесь вместе? Похоже, неплохо…"

— Алексей Никольский, товарищ лейтенант! Вы присаживайтесь, — он вытер полотенцем и пододвинул ближе к девушке самодельный стул.

— Спасибо. — Лия села. — Продолжайте играть.

Меджамбиев сел на свое место у, тускло освещающей землянку, коптившей лампадки.

Никольский освободил другой стул и сел напротив.

Лия оказалась между ними.

— Сейчас я сдаю! — пробурчал грузин, забирая из рук товарища карты.

— Ты только что сдавал! Сейчас моя очередь!

— Ничего подобного. Я продолжаю! Значит, я сдаю…

Лия не выдержала.

— Отставить! Разведчики, а ведете себя как малые дети! — она встала и прошла к портрету Сталина на стене землянки.

Скулы Меджамбиев задергались, как от нервного тика, он начал вскипать. Никольский положил перед ним карты.

— Сдавай! — сказал он и откинулся на спинку стула.

Простодушие Никольского могло обезоружить кого угодно. Меджамбиев сдался…

— Где остальные? — Лия махнула головой в сторону пустых деревянных двухъярусных самодельных кроватей, стоящих у стен с просыпающимся через тонкие осевшие бревна песком. Никто не ответил. За столом перестали играть. — Сколько вас всего было?

— Семеро, — ответил русоволосый парень, вытирая тыльной стороной ладони пот, выступивший на лбу. — Жарко, как в печи, — добавил он.

Карты Меджамбиева рассыпались по столу.

— Мы только вдвоем и остались, да еще Мишка Славин, — сказал он сквозь зубы.

Лия подошла к столу и посмотрела ему в глаза.

— Где он?

— В госпитале… Пуля в живот попала.

— Ясно! — ей стало душно и захотелось выйти наверх, вдохнуть свежего вечернего воздуха.

Меджамбиев

сцепил запястья и процедил сквозь зубы:

— На засаду нарвались… Лейтенанта Кромина сразу. В сердце… Левушкина Ваську и Смирнова Гришку гранатой… Валехину Костю овчарка в ногу вцепилась, и он… остался…

Наступила мучительная тишина.

— Завтра начинаем подготовку… А сейчас, отдыхайте! — Лия вышла на улицу. Часового не было.

Она прошла по узкой тропинке, петляющей между толстыми деревьями, и свернула в сторону, пройдя еще несколько десятков метров, она остановилась на маленькой лесной проталине. Над головой сверкали звезды. Полная луна освещала все мельчайшие детали поляны.

Лия села на ствол старого, поваленного дерева и закрыла лицо руками. Слез не было.

"Как они тут живут, Туника? Разве это жизнь? Бояться каждого куста, каждого шороха? Они же… — ткань начала все ближе и ближе прижиматься к телу, и на минуту Лии показалось, что ничто больше не может помешать ей вернуться домой и лечь в теплую ванну… — Только зря силы трачу! — она вновь закрыла глаза. — Помоги мне уснуть на несколько минут. Я хочу отдохнуть".

Сон поглотил очень быстро. Когда девушка вновь открыла глаза, ей показалось, что она всего лишь моргнула.

"Спасибо. Я чувствую себя намного лучше", — Лия встала и чуть не упала, зацепившись за корягу.

— Вот только голова. Опять! — ткань фуражки начала массировать виски и затылок. — Мне пора.

— С кем вы разговариваете, лейтенант? — знакомый голос майора за спиной ее немного озадачил.

— Никак нет, товарищ майор!

— Я доверяю своему слуху, лейтенант, и слышал, как вы с кем-то шептались, — его настойчивый голос зазвучал слишком близко…

— Если я вам скажу, что только что я разговаривала со своей формой, гипотетически, или разговаривала сама с собой, какой вариант вы предпочтете выбрать?

Майор остановился в шаге от Лии.

— Я предпочту выбрать второй — пугает меньше. Хотя они оба очень странные. Второй можно объяснить усталостью, а вот первый… Я выбираю второй, — он задумался.

— Как вы меня нашли, товарищ майор?

— Неужели вы думаете, что это было тяжело, Лия?

Девушка молчала.

— Я зашел в землянку к вашим бойцам — оказалось вы уже ушли, и довольно давно.

— Давно? — Лия застонала. — Я, наверное, уснула здесь!

— Затем я спросил у часового, он сказал, что видел, как вы свернули с тропинки…

— И долго вы здесь стоите?

— Довольно долго.

— Почему вы меня не разбудили?

— А следовало? Вы так сладко спали, что я…

Воцарилась неловкая пауза.

— Где мое место?

— В землянке с врачом… Она недалеко от той, где вам делали перевязку… Извините…

— Я тоже хороша! До меня только сейчас дошло, что я держала руку на уровне кобуры. — Лия засмеялась. Она не просто улыбалась, а громко смеялась. Эхо ее голоса разнеслось по лесу. Она попыталась успокоиться.