Вкус Амарулы
Шрифт:
Прошла неделя. Родители всячески старались скрыть неудачи в множественных попытках найти работу. Деньги заканчивались, и волнительная, полная неизвестности атмосфера наполняла нашу комнату.
Я работала помощником парикмахера в дорогом престижном районе. Добираться до места работы было далеко, но интересно.
Ранние утра были прохладными. Дождавшись автобуса, я сразу залезала на его второй этаж и наслаждалась видами Йоханнесбурга. Первое время я всячески запоминала дорогу, но через пару дней
Сказать, что работа была тяжелой, не могу, скорее унизительной, так как я, одна белая, юная девчонка, мыла клиентам головы. Плюс незнание английского языка усугубляло ситуацию. Деньги мне платили небольшие, но всё-таки деньги, которые нам были очень необходимы.
Я уже не спрашиваю родителей, как прошёл день, потому что знаю, что услышу в ответ фразу, которую слышала много раз: «Всё хорошо». Я знаю, что это не так, но стараюсь делать вид, что всё так и есть.
Это был сложный для нас всех период, но дороги назад нет, да и возвращаться нам было некуда, ведь мы всё продали.
Дни были наполнены поиском работы, перспектива остаться без денег очень напрягала, считали каждый цент.
С восьми утра до пяти вечера мы переходили из одного офиса в другой в этих зеркальных небоскрёбах и монументальных зданиях викторианского стиля.
Через две недели подошвы туфель были истоптаны до дыр.
Можете представить картину: попадаешь в зеркальное царство небоскрёбов, которое можно было в 1993 году увидеть только в видеофильме с гнусавым переводом. И мы, туристы из России, экономя даже на автобусных билетах, ходили везде пешком, съедали 1 банан в день, не имея ни телефона, ни машины, ни апартаментов, переходили из одного офиса в другой этих красивых зданий, от которых веяло СИЛОЙ и ВЛАСТЬЮ. Небоскрёбы стояли, как ракеты, устремлённые ввысь, поражая своей НЕПРИСТУПНОСТЬЮ.
Но самое удивительное – мы не помним ни одного случая, где бы НЕ подпустили или НЕ пропустили. Нам помогали, давали советы, давали прямые контакты других компаний, и это участие держало нас на плаву. В одной из головных компаний нам дали справочную книгу «Жёлтые страницы» – книга толстая-претолстая. У нас закружилась голова – мы держали в руках огромную книгу и были уверены: «теперь мы ВСЁ знаем» – нам подарили клад, да ещё бесплатно. Мы же не знали, что «Жёлтые страницы» не продаются, они раздаются – судьба у них такая, распространять информацию обо всех компаниях ЮАР. Матвей выписал все компании горнодобывающих ведомств с адресами и телефонами.
Прошла неделя – результатов нет. Из двадцати пяти компаний, в которые было написано, пришли стандартные отказы: «К сожалению, в настоящее время предложить ничего не можем. С уважением…». Опять мимо. Надежды рушились, как песочные замки.
Время шло, деньги заканчивались, мы готовы были на любую работу, чтобы пополнить свой кошелёк и продержаться хотя бы месяц. За месяц вперёд был оплачен отель.
Нам предложили продавать картины, мы согласились, поехали. Картины не продали, а позора натерпелись – стыдно вспомнить. На вопрос: «Не желаете ли вы взглянуть на картины?» нам отвечали: «Пошли вон отсюда!» И мы, в свои 38 лет, проглотив этот унижающий для нас позор, шли к следующему дому в надежде, что повезёт. Нет, не везло.
В полном
– Даша, мне предложили работу охранника в ювелирном магазине.
Я с радостью почти прокричала:
– Соглашайся.
– Хозяйка магазина – богатая еврейка. Но с ней надо спать, – сказал Матвей почти шёпотом, осознавая смысл сказанного и стыдясь этого.
Я помолчала, но понимая безысходность нашего положения, ответила:
– Иди.
Матвей не пошёл. И слава Богу!
На следующий день мы, опять собрав скудные крохи надежды, подавленные и придавленные гнётом униженной потерянности и растерянности, отправились в Down Town. И путь наш лежал в компанию «TRANSNATAL» («ТрансНатал»). На пункте охраны, как и в предыдущих компаниях, Матвей вопрошающе объясняет: «Я – горный инженер из России, ищу работу, могу ли я…» и так далее. Чёрный охранник направляет Матвея к геологу. Я, держа список всех 25 шахт, неожиданно для себя спрашиваю:
– Матвей, а как ты насчёт шахты «MATLA» («МАТЛА»)?
– Даша, я готов лететь, ехать, ползти на ЛЮБУЮ шахту. И почему ты меня об этом спрашиваешь?
А я и сама не знала, почему. Но позже узнала, а точнее, поняла.
Мы поднялись к геологу, Матвей начал рассказывать о себе. Показал паспорт механизированной отработки лавы, геолог не остался равнодушным и сказал Матвею прийти через два дня на приём к операционному директору, господину Питу Хендерсену.
Прошло два дня, у нас осталось 20 рандов. На эти деньги можно купить булку хлеба, сосиски и бутылку молока. И всё! Денег больше НЕТ. Работы – НЕТ. Тростиночки, СОЛОМИНКИ, за что схватиться, чтоб только бы удержаться, тоже НЕТ.
Обещанная геологом встреча с операционным директором «ТрансНатала» П. Хендерсеном вселяла надежду.
И мы оба понимаем – это последняя надежда! «Только бы ничего не случилось. Только бы встреча состоялась. Только бы НИЧЕГО не произошло, что может помешать встрече», – думали мы в унисон с Матвеем.
Проходит два дня, мы подходим к офису «ТрансНатала». Заходим. Представляемся охраннику. Охранник звонит, мы стоим как две натянутые струны: что сейчас нас ждёт – зазвучит полонез Огинского или барабанная дробь и струны окажутся не нужны?
Положив трубку телефона, охранник повернулся к Матвею и чётко произнёс: «Господин Хендерсен на месте и ждёт вас».
В кабинете за большим столом сидел седовласый мужчина лет пятидесяти. От него веяло благородством и спокойствием.
– Прошу вас, проходите, присаживайтесь, – и с интересом стал всматриваться в экзотический материал другого континента. – Слушаю вас, – как бы говоря «ну и чем же, ребята, вы можете меня удивить?»
И, переведя взгляд на Матвея, жестом показал: «Я весь внимание».
Как мы все понимаем, в 1993 году проектов, презентаций в России вообще не было, и единственным презентационным материалом был паспорт механизированной отработки лавы. Матвею надо отдать должное, в состоянии внутренней безнадёги он сумел себя взять в руки, проявил немыслимое самообладание, уверенность и грамотность.
С каждым мгновением в глазах Хендерсена появлялись неподдельный интерес и профессиональная заинтересованность.
Он задавал Матвею вопросы, периодически склоняясь над паспортом.