Вкус долины смерти
Шрифт:
– Вивьен! – Эдриан вскрикнул, когда они оказались у гаража.
Вивьен так усиленно читала криминальную сводку, что даже не заметила, что приехали. Как только они успевают всех поубивать? Вивьен даже было интересно, что происходит у них на районе.
– Расскажи всё подробно, что там было? – вспомнил Эдриан.
Вивьен опять сделала недовольную мину, зная, что конец нравоучений не кончился. Казалось, что Эдриану совершенно не интересно, но в данный момент он даже проявлял озабоченность.
– Ну, – начала она, как тут Эдриан закатил глаза, пытаясь отвлечься от начала рассказала.
– Дорогуша, в хронологическом порядке. Избегай ненужных сравнений, – быстро проговорил Эдриан.
Эдриан
Система безопасности, конечно, не очень высокая для их персонально сгнившего дома, живём, думая, кто на такое позарится, машина битая, гараж страшный, лужайки нет, только стоят качели с верандой, да и то на северной стороне, поросшим мхом и столетней плесенью.
– Я вышла на охоту, как ты понял, но мой мозг был занят явно не этим, я не могла найти телефон того парня, с которым встретилась в кафе, но потом меня достали какие-то люмпены! – сетовала Вивьен.
– Кто-то? Кто эти люди, что за тобой гнались? Ты опять кого-то ударила в баре? – удивленно заваливал вопросами Эдриан.
Он запер дверь и ещё пару раз проверил. Потом снова и снова, пока дверная ручка не стала издавать предсмертные всхлипывания и скрежет. Обсессивно-компульсивное расстройство во всём виновато даже если ты глубоко мертв, как решила Вивьен. Эдриан боялся, что он пропустит этот момент, и некто поселится в его доме. Некто завладеет его разумом и похитит его тело. Эдриан так и шутил про своего бывалого друга, который запросто сошёл с ума, свихнулся от ощущения собственной непобедимости в вампирской шкуре.
– Но сейчас ты в безопасности? – Эдриан спросил у дочери.
– Да… – ответила Вивьен. – Но всё в порядке!
Он уловил её неуверенный тон, и покачал головой. Эдриан уже привык не расстраиваться по пустякам. Он перестал верить в опасность, которая может его уничтожить. Эйди и вправду считал, что переживет все на свете, начиная от биологической войны, заканчивая песчаные бури и вторую Хиросиму. Дорога, вымощенная желтыми кирпичами, не сулит счастье и бывалым странникам.
Эдриан был не против наткнуться ночью на мародёров, маньяков, обычных убийц и карманных воришек. Казалось, он был готов ко всему, к чему не были готовы простые смертные. Эйди усвоил давно, что не нужно бояться собственной телесности. Нужно принимать физические страдания такими, какие они есть на самом деле. Он не боялся быть проткнутым, простреленным, подожжённым, обезглавленным и порезанным на маленькие части. Эдриан боялся лишь собственных мыслей, которые прочно засели в его голове. Он чувствовал собственное бремя, ту непосильную ношу, которую он вынужден нести не один десяток лет. «Заботливый» Эйди боялся встречаться с самим собой, в котором сидела пустота – черная и зыбкая, как пески Сахары.
Вивьен же вечером решила отдохнуть ото всех своих дел, как и от бед, от которых не могла спастись. Эдриан опять включил телевизор с ужаснейшей программой про рыбалку, готовку, каких-то канадских мужиков с топорами… Ей казалось, что в эти моменты он отключается и путешествует где-то в чертогах своего разума. Казалось, что он пытался вспомнить то, что давно запретил себе вспоминать…
– У нас слишком много отчаяния на двоих – необходимо с кем-то его разделить, – подметила Вивьен.
– Ну…наверное, – кивнул Эдриан.
– Пап, ты меня же подбросишь на собрание? – сказала Вивьен, сразу же переведя разговор.
– Наверное да, чем нет, но я там с тобой не буду.
– Почему одна? – Вивьен это встревожило. – А я не буду выглядеть слишком вызывающе?
– Если только не нацепишь свой корсет а-ля бурлеск. Я с Питером должен перевезти партию нашего естественного напитка («медицинская кровь»). Будь вежливой и воспитанной, как это обычно делают всякие английские леди, как твоя тетушка Маргарет, допустим.
Тетушка Маргарет – это его самая больная тема, но о ней чуть попозже. Ужасная чванливая английская женщина, которая своей чопорностью и мещанством засушила английскую глубинку, в которой жила и теперь хочет добраться до своих американизированных родственников. Тетя Маргарет – это гроза североамериканскому обществу в лице новоиспеченного Ковена и четы Киршнер. Монтгомэри лично запретил ей посещать ковен, ибо она там вызывала бурю негодования. Она подмечала все недостатки местного самоуправления и говорила реальные пути выхода – за это её и ненавидел Монтгомэри. Он не люби правду.
– Пап, осталось не так долго до встречи в сообществе. Давай я сейчас займусь делами…что ли ты поможешь мне прибраться в доме? – спросила Вивьен.
Эдриан закатил глаза и недовольно посмотрел по сторонам. Казалось, в большой гостиной комнате было так мрачно, что нельзя было заметить тонны пыли на вещах – комоде, большом диване, полках и антресоли. Эдриан расправил персидский ковер, который потерял свой цвет. Люстра уже давно перестала работать. Было душно и сыро, как июльским вечером, но Эдриан не затеял уборку.
Вивьен услышала, как Эйди судорожно достаёт бутыль из рефрижератора. Он медленно передаёт напиток Вивьен и сам удаляется к себе в комнату. Вивьен со стаканом поднимается к себе в комнату на второй этаж. Она ложится на свою кровать и прикрывает глаза. Вот-вот и напиток начинает действовать, силы приходят к ней, а с тем и спокойствие. Она пропадает внутри себя и засыпает ровно до того момента, как не наступает мрачнейшая ночь.
Рано утром рассвело, однако комната никогда не была залита светом. Суровые ставни как дань вампирской моде и самоотречению. Окна были наглухо завешена плотной темной занавеской из льна в три слоя. В пустой комнате, где отдыхало бренное, как она сама выражалась, тело, всегда была мрачно, сыро и грязно. Вивьен никогда толком не могла их убрать. Вещи в хаотичном беспорядке покоились в шкафу, вылезали из тумбочки, валялись под столом, были зацеплены за стул, вываливались из открытого комода. Грязные ботинки и туфли неаккуратно вылезали из-под кровати, которая больше напоминала будуар в самых скверных французских традициях. Будильник Вивьен, громкий и непоправимо раздражавший, всегда возвращал её к жизни. Сны разума, как завещал Франсиско Гойя, порождал чудовищ. Вивьен просыпалась от тяжелого, вязкого сна. Она боялась пропустить наиболее важные детали, которые она запомнила.
Однако Мисс Киршнер успевает причесаться и переодеться, промыв тело холодной тряпкой под проточной водой. Она одевалась старомодно, но со вкусом – длинный пуловер, кожаная юбка и сапоги. Вампирское собрание давно уже научилось её презирать по-настоящему. Для них Вивьен была просто выскочкой, живущей со «странноватым» отцом в обветшалом доме. Её речи про солидарность, безопасность и лучшую жизнь игнорировались максимально. У неё не было ни права голоса, ни права выступать более одного раза в две недели. Женщин-вампирш лишали и многих других прав, за которые уже и давно борются в человеческом обществе. Право быть избранным в местное самоуправление жестко игнорировалось в вампирском обществе, так как это было правом элиты и только. Монтгомэри сам мог назначать преемника.